Читать «Пляжная охота» онлайн - страница 4

– Вот именно! Ты меня никуда не водишь! – топала ногами мадам Белогорская. – Зачем оно вообще нужно, если никто не знает, что оно у меня есть! Красивая вещь нужна для того, чтобы ее носить!

– Это не красивая вещь, а капитал, – возражал Александр. – Это история, память! В конце концов, я не хочу, чтобы тебе из-за этой побрякушки свернули шею. И если тебя волнует, что никто не скривится от зависти при виде твоего богатства, так можешь не переживать – твоя мама с такой помпой обставила дарение раритета, что все гости, которые были на свадьбе, в курсе. Кстати, именно из-за этого и пришлось сдать ожерелье в банк. Не хватало еще, чтобы нас ограбили.

– Ты скучный, нудный и пресный, как сухарь для диабетика! Жизнь – это праздник! Она дается один раз, и прожить ее надо феерично, – заламывала ручки Катюша, планировавшая плыть по волнам времени не на утлой семейной лодочке, а на белой яхте. И плыть она собиралась не по какой-то там мелководной речушке с елками и кустиками, понатыканными вдоль глинистого берега, а по бескрайнему бирюзовому океану.

Саша к страданиям жены относился спокойно и ждал, пока жена поумнеет и поймет, что он прав.

Мужчины редко приходят к согласию с женщинами. Они априори считают себя правыми и вместо того, чтобы найти с партнершей общий язык, великодушно ждут, пока даме надоест препираться, и она наконец сдастся. Удивительно, но дамы ждут того же. И как при таком раскладе эти противоборствующие лагеря умудряются заключать перемирие, сосуществовать бок о бок и даже рожать детей – загадка.

– Меня кинули! Ки-ну-ли! Обвесили, как раззяву на рынке. Я так считаю: если ты женился на королеве, то должен соответствовать! Держать планку! А он ее не просто опускает, а давит ею мне на темечко и заставляет приседать! – делилась с подругами Катерина.

Подруги соглашались. Конечно, не факт, что в душе они считали ее королевой, но не ссориться же из-за побочных мелочей.

Дом Анны Борисовны Зевс нависал над проспектом, словно нос гигантского ледокола, – массивно, высокомерно и неотвратимо. Былое величие кое-где облупилось, царственный фасад местами изуродовали аляповатые вывески, а пластиковые оконные проемы точно бельмо старого пирата таращились на мир непрозрачными стеклами. И только на пятом этаже потемневшие деревянные рамы выбивались из современной вакханалии шика и блеска. Именно там проживала эксцентричная старушка, на старости лет вознамерившаяся продать родовое гнездо.

Она была удивительной, очаровательной и пугающей, как Бермудский треугольник. Обычно старики категорически не желали покидать насиженные места и своим консерватизмом мешали молодым жить, дышать и размножаться, как требовала демографическая политика правительства. Молодежь не желала жить коммунами, требуя раздела и уединения и обещая непременно навещать. Старшее же поколение не верило, что его станут навещать, и не понимало, зачем разъезжаться, когда так здорово каждый день видеться в коридоре, в кухне, в ванной комнате и вообще – жить семьей, пусть даже из десяти-двадцати человек. Зато не скучно! Ключевая фраза: «Вот помру, тогда и делайте, что хотите!» Фраза являлась талантливейшим психологическим ходом, поскольку никто не отважится высказать вслух опасение, что некоторые до ста лет живут и благополучно успевают похоронить не только детей, но и внуков. А вдруг… Нет-нет, дай Бог здоровья, но все же… Уж лучше разъехаться!