Читать «Плачущий Ангел (сборник)» онлайн - страница 2

– Мама, зачем они так страшно поют?

Со временем мне доверили читать «Апостол». Моей первой наставницей на этом поприще стала послушница Мария, человек суровый и неразговорчивый. Но во время службы она преображалась: ее бесчисленные морщинки исчезали, а глаза сияли. И вообще, лица моих товарок, людей простых и неученых – бывших прядильщиц, уборщиц и крестьянок, во время пения молитв становились такими возвышенно прекрасными, что я понимал: ничего подобного за стенами храма мне не найти.

Мария учила, как нужно читать «Апостол», где должно играть голосом на повышение, где снижаться и прочитывать фразы на полурезких выдохах. До сих пор я встречаю такую практику возглашений у старых диаконов.

– Ты должен читать так, – говорила Мария, – чтобы люди, слушающие тебя, проговаривали вслед за тобой слова, которые ты произносишь, и не только понимали смысл прочитанного, но и плакали бы от умиления.

После ее смерти в память о ней мне досталась бумажная икона преподобной Марии Египетской в грубом окладе, сделанном ею самой в далекие годы, проведенные в страшных сибирских лагерях, при помощи топора. Она вообще владела им мастерски. Это я понял, когда помогал ей собирать иконостас для женского монастыря, возрождавшегося ею в одиночку.

Впоследствии меня пытались задействовать и на правом клиросе, но отсутствие необходимых музыкальных навыков так и не позволило мне влиться в стройные партесные ряды.

Потом к нам на клирос пришла юная смена, состоявшая из выпускниц регентских епархиальных курсов. Хорошие девчонки, можно даже сказать, самоотверженные. Наш второй священник, отец Нифонт, получил благословение служить на праздники в одной из отдаленных сельских церквей. Батюшка втискивал нас в «жигуленок», и мы после службы в своем храме мчались в ту маленькую церквушку. Помнится, как-то на Троицу в его машинку набилось, кроме водителя, еще восемь человек. Кто бы только знал, как благодатно было ездить с отцом игуменом! Иисусова молитва так и лилась! Неисправимый холерик по природе, батюшка, садясь за руль, всегда мчался, словно в последний раз, выжимая из машины все, на что она была способна.

Я продолжал петь басом, но вторую партию, поскольку подобрать басовую у меня не хватало умения. Сейчас понимаю, как со мной было трудно, но девочки-певчие терпели, как прежде бабушки. А я был уверен, что чем ниже мне удастся прорычать и чем более мой рык будет походить на буддийское горловое пение, тем лучше. Как же я был восхищен, когда при возглашении протодиаконом многолетия в гродненском кафедральном задрожали стекла! Как мне мечталось достичь таких высот!

Может, и пропел бы я счастливо всю свою жизнь на клиросе родного храма, если бы не случай в лице моего знакомого по имени Николай. Коля, как говорится, прошел суровую школу жизни и к своим двадцати пяти уже побывал в местах заключения, но Бог милостив, и мой знакомец пришел в Церковь. Мало того, что пришел, он еще и трудиться начал. В его голове постоянно роились какие-то благочестивые прожекты. То он задумал строить часовенку во имя тогда еще не прославленной святой, то решил издавать православную газету. Но все его инициативы, как я понял уже впоследствии, были неизменно связаны с кампаниями по сбору пожертвований на благие дела. Сначала ему со всех сторон нашего отечества шли денежные переводы на часовню, но часовня так и не появилась. Потом то же самое произошло и с газетой, хотя, правда, несколько номеров ему все-таки выпустить удалось.