Читать «Платон и Дарья» онлайн - страница 73

– Матерь божья не гнушайся нас.

– Бум! Бум! Бум! – будоражил тишину звонарь.

– Дзинь! Дзинь! Дзинь! – разнесся малиновый перезвон над Сибирью.

– Бам! Бам! – глухо стучал большой колокол.

– Рождество! Рождество! – закричали кругом люди.

– Как мы могли забыть, Платон, что сегодня особенный день! Грех не побывать в церкви.

– Черт побери! Тут все забудешь!

– Слава Богу, что мы остались живыми!

– На всю жизнь запомнится этот праздник.

– Разве такое забудешь когда-нибудь.

Хотя Перелыгины не считали себя сильно набожными, но чувство постоянной опасности, подталкивало их к православной вере.

– Платон, что это? У тебя прядь седой стала.

– И у тебя тоже висок засеребрился.

– Как же так! Мы ж еще молодые.

Сердце девушки вдруг наполнилось такой тяжестью, что слезы сами собой покатились из глаз. Платон жалостливо прижал ее к груди.

– Хоть бы Полина с детьми спаслись.

– Может они в Красноярск пошли.

– Что-то и дьякона не видно.

– Такая суматоха была. Все смешалось.

– Пошли свой обоз искать.

Над беглецами распростерлась яркая звездная ночь. Тени стали резче и темнее. Даль раздвинула свои горизонты. В морозном недвижимом воздухе не переставая, звонили, бухали колокола. Набатный колокол бил все громче и отчаянней.

В этот миг из церкви вышел крестный ход с церковными фонарями, хоругвями и иконами в серебряных окладах. Заблестели ризы и стихары  духовенства. Над толпой замерцали, покачиваясь, тусклые запрестольные фонари. Дьяконы беспрестанно замахали курящимся кадилом. Холодный ветер злобно затрепал праздничные полотна.  Священники затянули молитву, чтобы растопить застывшие человеческие души. Крики людей, гиканье казаков, ржанье лошадей и колокольный благовест слились в один сплошной гул. Нестройные торжественные и посторонние звуки глушил глухой топот многих тысяч ног.

Но вот набатный колокол ударил во мгле последний раз, и рождественский звон затих где-то далеко-далеко. Сегодня он звучал особенно хорошо. Ему ни мороз, ни пурга были нипочем. Колокол звонил, как всегда и как положено. Только почему ты остановился звонарь? Бей! Пусть колокольный звон затронет душу каждого русского человека, пусть православные люди никогда больше не убивают друг друга. Бей колокол, бей!

Вместе с колоколом улегся и ветер, и звон, и топот, и говор. Духовенство обошло вокруг церкви и зашло внутрь здания. В тихом морозном воздухе  зашуршали руки нескольких десятков тысяч крестившегося народа. В душах и лицах беглецов возникло легкое, светлое чувство.

На рассвете трепещущие звезды погасли. Люди и лошади брели из последних сил. От усталости и голода они с трудом тащили свои отяжелевшие и как будто не свои ноги. Но стоять на одном месте было еще невыносимей.

– Но-о, но-о – выли ездовые.

Утром обозы пришли в деревню Подпорожную и в полдень покинули ее. Они поднялись по лесистой сопке на Сочивкин хребет, оттуда спустились к Проездному ручью и оказались на скованной морозом реке Кан. Перед глазами людей во всем величии предстала дикая горная река. Русло реки скрылось под толстым слоем снега. Заваленный глубоким снегом Кан казался безжизненным и молчаливым. Иногда сдавленная скалами река яростно стонала под снежным одеялом. Крутая и резвая она как змея извивалась между двумя скалистыми берегами. Высокие сосны подпирали своими мохнатыми вершинами низкое зимнее небо. Шальной ветер раскачивал верхушки вековых деревьев, поднимал с них ворохи колючего снега и швырял за шиворот людям.  Местами скалы то сходились, то расходились. С каждой новой верстой каменные стены поднимались все выше и выше. Они стали выглядеть как старинные крепости. Можно было подумать, что скалы любыми способами старались создать большие препятствия реке, но вода все равно пробила себе дорогу. Причудливые скалы и снежная река создавали необыкновенную дикую красоту. Они завораживали и околдовывали взгляд. После грохота и шума под Красноярском теперь все казалась спокойным и тихим. Торжественность природы поражала.