Читать «Платон и Дарья» онлайн - страница 66

– Это умершие и погибшие люди. Не возможно выкопать столько могил – земля как гранит – глухо проговорил рядом казак.

Дарья достала завернутую в чистую тряпицу бронзовую икону, и стала молиться своими простыми словами, забыв от ужаса все молитвы:

– Боже милый помоги нам  пройти путь, пусть всегда с нами будут твои ангелы. Не наказывай нас жестоко мы уже из последних сил бредем…

– Бедные люди. Их даже некому оплакивать – простонала Полина.

– Зимой метель повоет, а летом дожди оплачут – мрачно промолвил Перелыгин.

Беглецы никогда не думали, что им долго придется скитаться по таежным трущобам. Нетронутая красота Сибири и безграничные сибирские леса им еще никогда в жизни не встречались. Лесные дебри захлестнули все обозримое пространство вокруг. Уже несколько дней они тянутся по тайге и никак не могут выбраться из нее. Перелыгины затосковали по своему хутору, по своим близким и родным. И все время мечтали о теплом гнезде.

Древний лес стоял как в морозном тумане. Лохматый мороз не хотел покидать дремучую тайгу. Тайга страшно выла от сильного ветра, иногда в лесу мелькали какие-то таинственные тени.

Белая Армия, отбиваясь от Красной Армии, форсированным маршем уходила на восток, ограничиваясь легкими перестрелками или небольшими боями. Все одинаково устали от войны: и красные, и белые. Но если у красных была  надежда на победу, то белые потеряли ее навсегда.

Люди мерзли, голодали и терпели.

***

Ночь черная хоть глаз выколи. Мгла стояла густая, а факелы светили редкие.  По узкой дороге было трудно двигаться. Беглецы остановились и, затаив дыхание, вгляделись. Однако ничего невозможно было разглядеть. Сибирь онемела, как будто ничего не происходило. Тишина стояла невозмутимая даже ветка не дрогнет на дереве. Все застыло в первозданной красоте. Заснеженные деревья сонно брюзжали от легкого ветра. Люди были лишними в этом мироздании. Обманное безмолвие угнетало больше всего. Лишь иногда кто-нибудь громко чертыхался, если его конь оступался в темноте. Теперь каждый беглец точно знал, что наступающий день будет намного хуже предыдущего.

Обозы остановились на отдых. Зажглись костры и факелы.

Утром Платон очнулся оттого, что его тормошил дьякон.

– Просыпайтесь!

Дьякон несильно бил по лицу ладонями.

– Что случилось?

Платон разодрал иззябшие губы, но вместо голоса наружу вырвался хрип. Кони, опустив головы, дремали.

– Я говорю, просыпайтесь.

Перелыгин пришел в себя, схватил за плечи жену.

– Дарья, очнись! – в испуге закричал он, трясясь и часто лязгая челюстями.

Дарья, разлепив замерзшие веки, схватилась руками за холодные щеки. Тело замерзло.

– Платон, мы же могли погибнуть – прошептала она помертвевшими губами.

Морозный воздух перехватил дыхание. Выступившие на ее глазах слезы, застыли мутными  хрусталиками. Дарья рукавицей отогрела замерзшие ресницы, потерла застывшие щеки, но на бледном лице так и не разыгрался густой румянец.