Читать «Плата за успех: откровенная автобиография» онлайн - страница 16

Между тем скандал, связанный с незаконным увольнением меня из Большого театра, нарастал, он привлек внимание и мировой общественности. Звонили журналисты из Австралии, Мексики, Нью-Йорка, из разных стран, потому что никто не мог понять, как такое может быть? Весной премьера балета в постановке Григоровича, звание заслуженной артистки России, гастроли в Америке, где мы с Евгением Иванченко признаны лучшей парой мира, и тут раз – с 16 сентября Волочкову уволили, потому что она якобы большая, толстая и неподъемная. Разом вдруг выросла на 13 сантиметров и потолстела на 13 килограммов.

В разгар нашей тяжбы с Большим театром позвонили журналисты из «Нью-Йорк таймс» и спросили, можно ли приехать и измерить мои параметры. Это было очень унизительно, но согласилась, чтобы развеять слухи. Это происходило в ресторане возле дома на глазах посетителей. Журналисты измерили и подтвердили, что мой рост 172, а вес 52 килограмма – это как раз норма для хореографического училища, когда разница между ростом и весом составляет 120.

Что касается судебного процесса, то я его выиграла, и в этом огромную помощь и поддержку оказал добрый человек Виктор Столповских. Его буквально Бог послал – я только что получила известие, что меня уволили из Большого театра, сидела в кафе и плакала, а он случайно увидел, подошел… В общем, ему все рассказала, и он предложил помощь своего адвоката и пообещал профинансировать мои концерты в Кремле – ведь Сулейман и концертную деятельность пытался перекрыть. Адвоката, правда, потом перекупили, и на суде он отказался меня защищать, но это неважно, сама справилась и доказала, что правда на моей стороне. Куда важнее были концерты, не говоря уж о моральной поддержке – в тот период сплошного ужаса нашелся человек, на которого можно было положиться. Виктор, который абсолютно безвозмездно заступился за мою честь и достоинство! Он до сих пор остается моим другом.

В Большой театр меня в итоге возвращали с помощью судебных приставов, но это был скорее символический акт, потому что я, конечно, понимала – работать мне там не дадут. У меня тут же отобрали гримерную, прекрасно зная, что это мой маленький мир, в котором я могла быть одна, а потом отдали неофициальное распоряжение не пускать на порог даже как зрительницу в театр.

Хотя это все ерунда, по-настоящему горько было, когда умерла Наталья Игоревна Бессмертнова, мой педагог – именно она со мной репетировала в Большом театре, когда ее супруг Григорович меня вернул из Лондона в Россию. Я пришла с ней проститься на панихиду, которая проходила в атриуме Большого театра. Принесла цветы, а охрана не пустила. Было такое опустошение на душе, и, видимо, это так отразилось на моем лице, что нашлись все же какие-то добрые люди, которые сказали охране: «Уж на такое событие закрывать турникеты – это просто грех». Юрий Григорович лично пришел за мной на проходную и подвел к гробу проститься с моим дорогим педагогом. Меня пустили. Когда умерла Екатерина Сергеевна Максимова, меня пытались снова не пустить. Но тогда уже лично Владимир Васильев вышел, взял меня за руку и провел в театр на панихиду.