Читать «Пир князя Владимира» онлайн - страница 11

Привязали к согнутым верхушкам двух молодых гибких берез и резко их отпустили. На каждой осталось по половине княжеского тела.

Княгиня Ольга нахмурилась по-мужски, сдержала стон и решительно пошла на них войной, а Святослав Игоревич, на радость русскому войску, слабенькими ручками трехлетнего ребенка первым метнул копье в сторону врага. С того дня оружие срослось с его рукой.

Когда он в последний раз отправился на Царьград, греки искушали его, осыпая подарками. На золото он отвечал презрением, но полученное от византийского императора сверкающее оружие принял с радостным блеском в глазах.

У дверей византийцев стоял не алчный варвар, а лютый враг, воин, захватчик.

* * *

В хорошо разгоревшийся костер подбросили сухих дубовых веток. Взвился к небу огненный вихрь, Святослав рассек его мечом и угрожающе воздел меч к небу. Отвага лилась из его синих глаз вдоль острия оружия.

Он выслал в долину Днепра гонцов ко всем славянам, призвав их не давать больше хазарам ни меха белой белки, ни мечей по числу мужчин, ни серебряных монет по числу сох, одним словом, дань больше не платить.

И выступил в поход.

С презрительным удивлением подняв густые светлые брови, говорил он об обычае хазар, которые вместо того, чтобы мертвых, а с ними и жен их, и коней их, и собак, и все что им нужно как на этом, так и на том свете, предавать огню, закапывали их в землю, «чтоб их там черви ели и жучки всякие по ним ползали».

Смертным огонь послан с неба, греться и освещать темноту.

И душа – это искра огненная, с неба нисходящая. Горящая лампада, дающая жизнь, тепло крови, блеск глазам. Тело при уходе из жизни предается святому очищающему огню, а душа снова возносится. Он представлял себе величественные языки пламени в тот день, когда однажды его, великого князя, возложат на костер, прославляя высшими почестями.

Женщина была нужна, чтобы приглушить шум крови. Не обязательно красивая, важно, чтобы просто здоровая. И желающая его, но это тоже не обязательно, потому что его желание – это закон. Он забывал их тут же, даже самых красивых. Все женщины, с которыми он хоть раз был близок, составляли для него одно единое тело, которым он пользовался, когда была потребность, а обстоятельства он создавал сам.

И все-таки… при мысли о «том дне», он видел Малушу, подставившую грудь под удар меча. Решительно и спокойно. Ее бы связывать не пришлось… В этом он был уверен… Его Малуша…

– Пусть настанет тот день, о боги, по вашей воле, но только пусть это случится тогда, когда мой меч затупится и заржавеет, а все славянские племена войдут в русское княжество!

Замахнувшись однажды, он размахнулся изрядно. Свернул с пути, отъехав от него на много дней скачки верхом по направлению к Булгару, столице волжских болгар.

У этого народа было обыкновение: того, кто странными мыслями и пророчествами вносит волнения в народ, оставлять с веревкой на шее на кривом дереве, служить Богу. И жрецы выбирали для жертв тех, кто выделялся из остальных чем-то особенным. Несколько непокорных, которые пытались указать на опасность приближавшегося издалека войска, окончили свою жизнь подвешенными, чтобы не смущать остальных.