Читать «Пир бессмертных. Книги о жестоком, трудном и великолепном времени. Цепи и нити. Том V» онлайн - страница 206

В 1968 году по долгу службы мне довелось рассматривать литературный набросок о деятельности советской разведки в 30-е годы. Остросюжетные эпизоды, окрашенные романтикой подвига, показывают политическую убежденность и стойкость разведчиков, их самопожертвование ради высоких целей строительства нового, справедливого общества. С профессиональной точки зрения сюжет показался довольно авантюрным и малоправдоподобным. Однако поднятые архивные материалы подтвердили реальность описываемых событий и незаурядность личности автора. Появилось желание лично познакомиться с ним.

Встреча состоялась на служебной квартире. В гостиную неторопливой, слегка шаркающей походкой (следствие инсультов) вошел высокий седой старик с мягкой улыбкой, которую не скрывали усы и волнистая борода. Улыбались и голубые глаза, доброжелательно, но несколько настороженно.

Почувствовав в собеседнике заинтересованного коллегу по прежней профессии, с которым, не нарушая установленных в разведке принципов, можно открыто говорить о своей прошлой работе, Дмитрий Александрович невольно воспользовался отдушиной. Разговор принял откровенный, доверительный характер и вышел далеко за рамки обсуждаемых сюжетов. За несколько часов неторопливой беседы он рассказал о своих юношеских годах времен гражданской войны, нищете и унижениях в эмиграции, опасностях, неожиданных поворотах и радостях успехов в нелегальной разведке, муках в тюремных застенках, борьбе за выживание в лагерях — обо всем, что вызвало в нем острую потребность оставить после себя след в сердцах и сознании людей. Рассказ был эмоционален. Трагические сюжеты перемежались с комическими сценами, профессиональные оценки дополнялись психологическим анализом и философскими взглядами на жизнь. Лукавая усмешка сменялась подчас блеском с трудом сдерживаемой слезы.

Дмитрий Александрович произвел на меня глубокое впечатление как человек, осознавший историчность процессов, через которые его прогнала судьба. Он не озлобился из-за несправедливости и жестокости по отношению к нему определенных инстанций и людей, хотя остро переживал это. С гордостью и удовлетворением вспоминал он полные опасности трудные годы работы в подполье. Повествуя о них, он полагал, что ничего особенного не делал, работал, как все. Для меня же было ясно, что это незаурядный, выдающийся разведчик, которому сопутствовал успех, так как он жил своим делом, и в нем выработался своеобразный инстинкт, обеспечивавший ему удачу и кажущееся везение в самых острых ситуациях. Увлеченный работой, он даже не знал, что ему так и не было присвоено полагавшееся воинское звание.

По ходу беседы выяснилось, что после освобождения из лагерей Дмитрий Александрович не нашел необходимой поддержки у руководителей своей прежней службы, занятых в то время реорганизациями послебериевского периода. Они ограничились соболезнованием, предоставив процессу реабилитации идти своим официальным ходом, ему была назначена гражданская, по инвалидности, пенсия и выделена крохотная комнатушка в коммунальной квартире, где он жил вместе с женой, с которой судьба свела его в лагерях.