Читать «Пир бессмертных. Книги о жестоком, трудном и великолепном времени. Цепи и нити. Том V» онлайн - страница 198

До войны отец работал кузнецом на заводе «Серп и молот». Еврей — кузнец?! Да, на заводе «Серп и молот» евреи работали кузнецами, варили сталь, создавали новые сорта стали. Отец был сильным, веселым и добродушным человеком. Несмотря на тяжелые ранения, полученные им на войне, я ни разу не слышал от него жалоб на здоровье и не видел удрученным. После войны отец открыл собственное фотоателье и вскоре получил известность детского фотографа Москвы, дети его обожали, и мгновения восторга детей отражались на фотографиях высокого качества. Отец работал с утра до вечера, позволяя себе отдых лишь в воскресенье, хорошо зарабатывал, семья ни в чем не нуждалась. Был один недостаток: отец выпивал в день около литра водки, однако внешне, по походке или поведению нельзя было увидеть, что он пьян. А вечером после работы любил почитать хорошую книгу! Потом я узнал, что фронтовые товарищи отца, одетые в солдатские гимнастерки, сохраняли традиции морской пехоты. Перед боем ничего не ели, выпив по бутылке водки, надевали бескозырки и молча шли в атаку. Немцы морскую пехоту называли «черной смертью»! Привычка фронтовиков выпивать сто грамм «наркомовской» водки перед боем для многих из них обернулась потерей здоровья и семьи.

В 1950 году я пошел в школу, быстро научился читать, после занятий шел в читальный зал детской библиотеки, быстро делал уроки и предавался любимому занятию — с упоением читал книгу за книгой.

В 1954 году у меня появился дед — Дмитрий Александрович Быстролётов!

Дети многое видят и запоминают то, что не видят взрослые, быстро взрослеют, приспосабливаются и быстро становятся «самостоятельными», в то же время оставаясь детьми. Десятилетние мальчишки не понимают значения слов «родной» или «не родной», и не знают, какие житейские отношения скрываются за этими словами. У меня были не родные отец и дед?! Ну и что? Каких-либо неудобств я не испытывал — эти люди меня кормили и воспитывали, и я относился к ним с сыновней любовью.

Помню первую встречу с дедом на лестничной площадке перед квартирой, где жила наша семья. Помню милиционера, который явился к маме и приказал деду немедленно уехать из Москвы. Дед был освобожден от отбытия наказания, но приговор-то оставался в силе, и дед мог проживать не ближе, чем в 100 километрах от Москвы, так как был лишен гражданских прав — таков был Закон! В милицию о приезде Быс-тролётова сообщили соседи. Вмешался отец, вечером в квартиру явился начальник 28-го отделения милиции, здоровенный детина, вызвал жильцов квартиры на кухню, показал кулак огромного размера и изрек: «Будет жить здесь столько, сколько нужно. Откроете рот, будете иметь дело со мной!» Недемократично, но действовало надежно и безотказно. Начальник милиции был приятелем отца, часто заходил к нему в фотоателье, вспоминая войну, они пропускали по стаканчику водки.