Читать «Пионеры-герои (Рассказы и очерки)» онлайн - страница 12

Много километров прошли дети, оставляя за собой на телеграфных столбах и придорожных деревьях приклеенные листовки — сообщения из Москвы.

— Ваня, видишь?

Нина показала на двух гитлеровцев, что вынырнули из-за поворота. Она нагибается к земле, будто срывает ягоды, а потом вместе с Ваней исчезает в ельнике.

Эсэсовцам бросается в глаза белый листок, плотно приклеенный к столбу. Лица их перекосились, будто по ним хлестнули нагайкой: детским почерком выведены суровые мужественные слова призыва к мести.

«Забава»

…Если кто-нибудь наблюдал за детьми в этот день, то невольно позавидовал, как весело кувыркались они в реке и выделывали такие выкрутасы, что даже рассмешили охрану у ворот цементного завода. Переплывали реку вдоль и поперек, переходили ее вброд. У мальчишек большая заинтересованность к обитателям вод, к прибрежным травам. Ловили они стрекоз, бабочек, собирали камушки.

Так под видом игр и забав члены «Пионерского тайника» собрали все необходимые сведения. Теперь они смогут провести партизанский отряд на завод наикратчайшим путем!

Позже, когда ночь темным, беззвездным покрывалом окутала уснувшие просторы, четверо старших мальчиков пробрались извилистыми тропинками в чащобу леса в условное место.

Около ручья Володя Сергейко свистнул. Партизаны отозвались.

Дети повели их знакомыми тропинками к цементному заводу.

Партизаны бесшумно сняли там охрану, зашли на электростанцию, выключили телефон и подложили тол под турбину.

От взрыва в Карповцах вылетели стекла из окон.

Пароль

Если бы еще чуть выше! Коля вытягивается в струнку, приподнимается на цыпочки.

И все же требуемого впечатления на комиссара Петухова он не произвел. Тот потрепал непослушный Колин чуб, легонько стукнул пальцем по его лбу и спросил:

— Ну как, энциклопедия твоя хороша?

— Энциклопедия? — переспросил мальчик. — А что это?..

— Книга такая, она на все вопросы отвечает. А у тебя голова должна быть книгой. Понимаешь — книгой без бумаги. Память не подведет тебя?

— О, я все помню, — горячо заверяет Коля Зыбко, боясь, что комиссар передумает дать ему задание. — Я это стихотворение на ходу запомнил, мне его один человек по дороге в Россь рассказал. Вот послушайте:

В дом наш ворвался громила, Чтоб детскою кровью упиться. Не мать его породила, А бешеная волчица. Чтоб не было горького плача, Чтоб дети узнали счастье, Закроем пулей горячей Врага звериную пасть.

Заметив, как потеплели глаза у комиссара, Коля продолжал:

— А потом, дяденька, я на пятидесяти листках переписал это стихотворение.

— А что ты сделал с этими листками?

— Я с ними аж до самого Волковыска дошел, последний на окраине его наклеил. На город не хватило.

— Так ты, значит, знаешь дорогу в Волковыск?

— Не сомневайтесь, дяденька, любой переулок там отыщу!

— Так слушай…

…Не переулки пришлось Коле Зыбко разыскивать в Волковыске, а кладбище. На сером камне-памятнике, что лежал почти при дороге, сидел бородатый старик. Кипу газет он положил на отшлифованную поверхность мрамора, одну держал в руке, размахивал ею в воздухе и выкрикивал: