Читать «Петькина карьера» онлайн - страница 5

– За что? Зачем?

– А помнишь, ономнясь-то?.. Петька-то мой?.. А ты думаешь, много нам из вашей десятки-то досталось? Родная! Всю ночь в ту пору мой-то злодей пил да ел. Пироги велел печь ночью-то… рыбы принес… Всю ночь ел да винище жрал, пока не повалился, как пес… Шапку купил, рубаху… Еле у пьяного-то трешку на ребятишек вытащила… На! бери, бери, сделай такую милость! Петун хороший… На! на! прости нас!..

И она, вместе с петухом, повалилась в ноги.

– Приголубь моего Петьку-то! Пущай опять ходит!.. Матушка, не оставь!

Петуха возвратили Петькиной матери, а Петьку потребовали сейчас же в гости.

– Иди, Петинька! Иди, мой соколик! – звала его обрадованная мать, выбежав сломя голову на улицу.

Там, на морозе, Петька дожидал матери. Но долго упрашивала она его, даже замахнулась кулаком, Петька упрямился, так что в конце концов мать все-таки притащила его за рукав.

– На! Не гони его! Пущай поглядит!..

Петька вошел в комнату, не раздеваясь, остановился у двери, долго стоял – и ушел опять же так, что его не заметили… Теперь уже ничто не радовало его. На душе его лежало тяжелое бремя – «вор!», и это окончательно отталкивало его от всех.

С тех пор он не приходил к нам. Всякий раз, когда на дворе собирались играть дети, и Петька также, выходил из своей хибарки.

– Мальчики, позовите Петьку, что ж он один там!

Мальчики зовут его:

– Петька! Иди! Чего стал!

Но Петька сделает несколько шагов – и станет… Игра продолжается, а Петька все стоит на одном месте, смотрит издали.

Не компания ему крестьянские дети! Нет у него с ними ничего общего! от всего он оторван и одинок!

И вот теперь одинокий, отторгнутый от всякой связи с белым светом, Петька воскрес! Он не в стороне от ребят, а тут, с ними, и хоть не играет, но наблюдает за игрой, и наблюдает не только без огорчения, без обиды, но, напротив, поза у него такая, что заставляет подозревать в нем даже смелость насмешки. Вот ведь как!

Каким же образом не воздать славу шведскому человеку, спичечному фабриканту, который воскресил Петьку?

– Федя! – позвал я опять знакомого мальчика. – Скажи, пожалуйста, что же Петька на фабрике делает?

– Коробки клеит.

– Почем же ему платят? Ну что, например, стоит одна коробка?

Федя подумал и сказал:

– Да одна-то она ничего не стоит…

– Как так?

– Да и вовсе ничего…

– Ну а десять коробок?

И опять подумал Федя, посчитал в «уме» и сказал:

– Они и десять ничего не стоят.

– Да как же так? Вот я сделал десять коробок – сколько я получу?

– Ничего тебе не дадут…

– Ну это вздор!

– Ничего не дадут! Тебе копейку дадут, ежели двадцать пять сделаешь. Четыре копейки сотня. Тут одна девчонка четыреста штук в день одолевает – вот проворная! Ну а Петька не может… Копеек на восемь, в сутки – ну, так.

Федя засмеялся.

– А ты говоришь, чего стоит коробка? Да она ничего не стоит… Вот какой есть товар!

«Восемь копеек в сутки, – подумалось мне, – это, конечно, маловато, но что же иное могло ожидать в деревне оторванного от деревни Петьку, крестьянина, лишенного сил и дарования быть крестьянином? На что и кому он нужен, сердитый, бессильный? Нет! Восемь копеек своевременно пришли к нему на выручку и вывели его на неизбежный для Петьки путь».