Читать «Петля и камень на зелёной траве» онлайн - страница 236
Аркадий Вайнер
Отец стоял в дверях гостиной, в своей всегдашней коричнево-зеленой полосатой пижаме, пронзительно смотрел на меня круглыми рысячьими глазами. Медленно ответил, нехотя шевеля своими спекшимися губами:
– Мы денег не печатаем. От пенсии до пенсии тянем. Нам одалживаться не у кого, хоть помри, а должны мы в семь рублей в день уложиться…
Да, это правда. Отец получает триста рублей пенсии. Минус партвзносы, плата за квартиру, электричество, газ. Отставной генерал, бывший министр живет с женой на семь рублей в день.
– Чего смотришь? – рассердился папанька. – Хочешь, чтоб мы тебе последнюю копейку сбережений вынули? Вот тебе!
И протянул мне сухой мосластый кукиш.
– Уж потерпи маленько! Совсем мало осталось – мы с матерью помрем – тогда уж все пропьешь, прахом пустишь! А покамест нам в семь рублей уложиться надо…
Никто, не родившийся здесь – ничего понять про нашу жизнь не может. Всесильный сатрап, беззаконный хозяин жизни, без суда вешавший людей, гонявший свой самолет в Астрахань за свежей икрой и в Самарканд за дынями, убивавший гениев и хуторян, растоптавший целый народ – и теперь никем не наказанный, не осужденный, живет на почтенную генеральскую пенсию в семь рублей на день.
Этого нельзя понять – как? почему? зачем? А распаленный моим молчанием, воспринимаемым как осуждение их жадности, папанька гневно отмахивал рукой, как в молодости шашкой:
– Я не как некоторые, что стыд и срам потеряли! Вон генерал Литовченко – упер с железной дороги вагон спальный, поставил его у себя на даче в Крыму и дачникам сдает купе, деньги лопатой гребет!…
Негромко перебил я его:
– Тебе привет от Гарнизонова…
– От кого? – ошарашенно переспросил отец.
– От Пашки Гарнизонова, твоего шофера бывшего.
Папанька удивленно и недоверчиво проронил:
– Спасибо. А где это ты его нашел?
– В Вильнюсе на улице встретил. Я туда в командировку ездил…
– Как он поживает, прохвост? – поинтересовался отец.
– Поживал хорошо, но сейчас у него неприятности…
– Нажульничал чего? – не сомневаясь, сказал отец.
– Нет, его Прокуратура Союза прижучивает…
– Во! Новости!
– Назначили новое расследование по делу об убийстве Михоэлса…
Даже в полумраке гостиной я видел, как стало стремительно сереть лицо папаньки. Господи, зачем заповедовал – «чти отца и мать своих»?
– Почему? – осевшим, сиплым голосом спросил отец.
– Откуда я знаю? Наверное, американский конгресс требует!
– Я не о том! Я спрашиваю – почему с него начали?
– А он говорит, что не с него – они с Михайловича начали. Помнишь, был у тебя рыжий еврей с усом на щеке?
– Помню… – рассеянно сказал отец, и я видел, как он у меня на глазах нырнул в волны омерзительного страха. Он даже не пытался вынырнуть – он сразу пошел ко дну. Обвисли усики, прикрылись толстыми скорлупками век яростные ядра глаз. Спросил вяло: – А ты-то откуда помнишь?
– У меня память хорошая, я – весь в тебя!
Папанька долго сидел, понурив голову, потом сказал досадливо: