Читать «Петля и камень на зелёной траве» онлайн - страница 218
Аркадий Вайнер
– Под мышками, Эвелина Андреевна, у нее брито, – кричит нянька. – А на лобке уже состригала…
– В ванную…
Течет по мне струями вода – или меня бьет в холод, или горячей не дали – меня трясет, и зубы стучат – от озноба или от истерики.
– Вынай ее…
Вот оно – мое крещение в водах больничного Иордана. Я – ничья, меня уже никто, ни о чем не спрашивает.
– На, одевайся, – бросила мне холщовую толстую рубаху санитарка. – После купанья враз застудисси…
Грязно– белая, заношенная твердая сорочка с чернильными штампами на спине и под воротом «Психиатрическая больница 7 Мосгорздравотдела». Я не могу поднять еще скрученных судорогой рук, бабки засовывают меня в рубаху, как в мешок, суют мне мерзкий свекольно-хлорный байковый халат:
– Одевайсси, шевели руками, барыня сыскалась…
Волокут в первую комнату – кружится голова, прыгают пятна, гулко шумит в ушах. Больше я не вольна над способом существования своих белковых тел – меня проглотил вечный двигатель, я уже никогда не увижу конца его работы. Ах, как бесконечны запасы неволи! Как много ухищрений мучительства!
– Назовите свое имя, – слышу я сквозь тяжкий гул голос красивой докторши.
Разве у меня еще есть имя? Я – ничья, я приложилась к страданию моего народа и растворилась в нем. Меня нет…
– А как вас зовут ваши друзья? – спрашивает докторша, и мне мнится в ее голосе сочувствие и обещание помощи. Но я больше никому не верю – мы живем на земле, выжженной чудовищным взрывом энергии ненависти. Они не люди, это обман.
А загнанность, измученность и страх во мне так сильны, что я, не веря, все равно разлепляю губы, черные, гудящие и твердые, как автомобильные шины:
– Ула…
– Хорошо. Укладывайте на носилки, везите в наблюдательный корпус. Первый этаж.
Два молодых юрких парня-санитара везут меня на каталке из приемного покоя – три двери, коридор, темный тамбур, выход на цепи. Свежий ветерок и снова разверстое жерло санитарной машины. Санитары столкнули носилки в кузов, прыгнули следом, и застучали кулаками в сплошную перегородку водительской кабины – поехали!
Парни о чем-то переговаривались, переталкивались, посмеивались. Я закрыла глаза – меня тошнило от раскачивающегося перед глазами потолка.
Горячая потная рука за пазухой халата – рванулась вверх и стиснула крепко мне грудь. Я подняла чугунные веки Вия, от страха – зажмурилась, открыла снова – надо мной нависла прыщавая мокрогубая рожа санитара – он дышал мне в лицо табаком и луком, в углу его рта закипала белая слюна. Он уже навалился на меня всем телом, другой рукой полз по животу, гадюкой вползала она между ног, он жадно щипал меня, дергал, сочил слизью.
– Не бойсь, не бойсь, девочка… – горячечно бормотал он. – Побалую тебя… пока едем… Теперь не скоро… схлопочешь…
Ах ты, гадина! Проклятая гадина! Я же почти убитая! Гадина! И тебя убью! Вот тебе, упырь мерзкий! Труположцы ненасытные! На тебе, сволочь!
Второй навалился мне на плечи, потом перекатился и сел на голову, пока его слизистый напарник, сопя и оскверняя меня падающими с лица горячими слюнями и зловонным потом, старался раздвинуть мне колени.
