Читать «Песня Птицелова» онлайн - страница 22

– Эй, наверху! – изо всех сил крикнул Сашка. Сначала никто не отзывался и не появлялся. Потом раздалось слабое шуршание, и над ямой возник… тот самый белый кот, которого Колян принял за видение. И немудрено. Глаза у кота были необычные – голубые, как ледышки, и будто подсвеченные изнутри. Животное смотрело на Александра не мигая, как-то даже презрительно, будто спрашивало: «Чего орешь, пленник?»

– Что разорался, пленник? – Монах подошел с противоположной стороны, поэтому Александр его заметил не сразу. На сером балахоне выделялся красный символ. Та-аак, значит, сам жрец в гости пожаловал. Честь-то какая!

– Бинты, крепкую доску, обезболивающее! И побыстрее! – без лишних объяснений потребовал Александр, сам поражаясь, с какой твердостью ему удалось это произнести. Он страшно боялся, что первые слова, сказанные врагу, прозвучат тихо, слабо и, не дай бог, просительно.

Жрец расхохотался:

– Ну ты даешь! А рябиновой настойкой не угостить по-соседски?

Сашка насупился, прекрасно осознавая свое бессилие, но продолжал гнуть свою линию:

– Можно и настойку. Только сначала бинты, доску и обезболивающее. Иначе зря тащили. – Аргументов у Александра по-прежнему не хватало. Хотя он помнил, что терять им, по сути, нечего, а наглость, как известно, – второе счастье.

– Может, еще что-нибудь пожелаешь? Говори, не стесняйся, – продолжал издеваться монах.

– Пока достаточно. Дальше посмотрим, – по-прежнему твердо ответил Сашка, подытоживая бесполезный разговор.

Единственное, что в данных условиях он смог сделать, – это посадить Николая удобнее, чтобы пострадавшая нога оказалась полностью вытянутой, и подоткнуть под него как можно больше соломы, которая лежала гнилыми комьями по всему дну ямы. Делать все это в узком могильном пространстве было крайне неудобно, зато хоть какое-то занятие, позволяющее отвлечься от невеселых мыслей.

«Есть охота», – подумал Сашка. И тут же пожалел, что об этом вспомнил. Хотя как тут не вспомнить, завтрак был в пять утра, сразу после подъема, а компактный сухпаек так и остался нераспакованным, в сумке, которую отобрали вместе с другими вещами. Мысль о еде внезапно зацепила другую, от которой сразу прострелило – аногемма! О, черт, вот об этом он забыл напрочь! Действие аногеммы продолжалось, как правило, сутки, максимум – еще часов пять, но это если повезет: защита действовала индивидуально, в зависимости от состояния здоровья, веса, крепости иммунитета. Судя по всему, Николаю придется туго гораздо раньше: после травмы организм ослаб, израсходовал все запасные ресурсы. Сашка лихорадочно думал, что делать в сложившейся ситуации.

Николай притих, перестал стонать – вероятно, заснул или впал в забытье. Дыхание было неровным, хриплым.

Что будет дальше? Сашка силился представить, и не мог. Излучение здесь, вблизи камня, было в прямом смысле убойным. Скорее всего, через несколько часов их с Николаем начнет корежить, а потом наступит смерть. Отчетливо вспомнился рассказ Павла, особенно та часть, где описывалась реакция первых бойцов – как те умирали скоротечно, сгорали, будто свечки. Не так, конечно, хотелось завершить свой путь. Не в гнилой яме, не в мучениях от внезапной хвори, принесенной незваным гостем из космоса. Воин должен умирать на поле брани, за идею, или дома, в окружении детей и внуков, после написания мемуаров.