Читать «Пёс с золотыми зубами. Сборник» онлайн - страница 46
Сергей Прокофьевич Пылёв
Я удивился, не поверил.
– Война… – разнеслось повсюду.
– Война!!! – передало лагерное радио.
И я сказал себе: «Побег отставить!»
Теперь каждый день могли быть серьёзные перемены. Многие
ждали, что нас возьмут на фронт. В том числе и я.
Через некоторое время арестантам действительно устроили мед-
комиссию.
– Ожидайте! Потребуетесь – возьмут и вас бить фашистов! – ска-
зали нам.
Время шло. Поздней осенью лишь три человека потребовались.
Среди них был и один наш лагерный бригадир. За ним приехала из
Магадана легковая машина.
После бани он вышел в военной генеральской форме, и Анцев,
начальник лагеря, отдал ему честь.
Всё лето шли плохие вести с фронтов. Культурно-воспитательная
часть вывешивала газеты, в которых были густо затушёваны сооб-
щения о наших потерях на фронтах.
Однако мы умели читать между строк. К тому же арестанты сво-
ими спинами и желудками чувствовали трудность положения там,
на воле. Работать уже заставляли по двенадцать часов, кормили пу-
стой водой. Лагерная неразбериха и произвол усилились: редкий
день проходил, чтобы конвой кого-то не застрелил. Нашими трупа-
ми они закрывали себя от фронта.
Да мы и сами дружно взялись умирать: голодно, стужа, – так что уже
не стало хватать гробов. За день покойников бывало до тридцати и
больше. Поначалу на них хотя бы надевали чехлы от старых матра-
цев, потом и вовсе стали возить под сопку голяком. Присыпят щебён-
кой, и всей памяти о человеке остаётся колышек с номером дела.
В начале зимы убило в шахте Васю Рябых.
Как ниточка на свободу оборвалась. Я остался один…
Скоро меня определили на Васино место: разбивать кувалдой
земляные глыбы и отвозить на вагонетке к стволу. К этому време-
ни я уже еле таскал ноги. Арестанты недоедали, а староста Борис
Ярославский, лагерный завхоз и завстоловой открыто нажива-
лись. Неплохо чувствовала себя и обслуга.
ЦЕЛОВАНИЕ САПОГ
В ноябре в ночной смене я отравился в шахте газами после под-
рыва лавы. Упал возле стены и корчусь: наизнанку выворачивает,
а рвать нечем.
Увидел меня начальник смены Лимонченко и сунул в лицо сапо-
гом. Два зуба только так слетели. Я залился кровью.
– Почему не работаешь, падаль?!
И я снова целую его сапог. Только много ли надо арестантским
зубам? Были, и нет.
– Гражданин начальник… – прошамкал я. – Не бей… Я газами
отравился… Сил нет…
А тут ещё наскочил начальник конвоя и дулом нагана – в лоб.
– Встать!
Повёл меня якобы в контору, да только по дороге велел свер-
нуть в сугроб. Ясней ясного, зачем.
Я упал перед ним на колени.
В сентябре этот человек на моих глазах всадил пулю в аре-
станта за то, что тот заступил на шаг запретную зону: увлёкся,
обрывая шишки стланика. А в них – орехи, правда, помельче
кедровых. К счастью, раненый выжил. Догадался пальцем зат-
кнуть рану. Так он избежал смертельной потери крови, пока до-
шёл до лагеря.
– Как она, смертушка, страшная на вид?.. – усмехнулся начальник
конвоя.
– Не знаю… – покачал я головой. – Детишки перед глазами стоят!
– А сколько их у тебя?
– Двое.
– Ребята?
– Да, пацаны…
Начальник конвоя, отшагнув, сунул наган в кобуру.
– Хитрый ты, Данильченко! Заговорил меня, а я и остыл! Хотя