Читать «Пёс с золотыми зубами. Сборник» онлайн - страница 46

Я удивился, не поверил.

– Война… – разнеслось повсюду.

– Война!!! – передало лагерное радио.

И я сказал себе: «Побег отставить!»

Теперь каждый день могли быть серьёзные перемены. Многие

ждали, что нас возьмут на фронт. В том числе и я.

Через некоторое время арестантам действительно устроили мед-

комиссию.

– Ожидайте! Потребуетесь – возьмут и вас бить фашистов! – ска-

зали нам.

Время шло. Поздней осенью лишь три человека потребовались.

Среди них был и один наш лагерный бригадир. За ним приехала из

Магадана легковая машина.

После бани он вышел в военной генеральской форме, и Анцев,

начальник лагеря, отдал ему честь.

Всё лето шли плохие вести с фронтов. Культурно-воспитательная

часть вывешивала газеты, в которых были густо затушёваны сооб-

щения о наших потерях на фронтах.

Однако мы умели читать между строк. К тому же арестанты сво-

ими спинами и желудками чувствовали трудность положения там,

на воле. Работать уже заставляли по двенадцать часов, кормили пу-

стой водой. Лагерная неразбериха и произвол усилились: редкий

день проходил, чтобы конвой кого-то не застрелил. Нашими трупа-

ми они закрывали себя от фронта.

Да мы и сами дружно взялись умирать: голодно, стужа, – так что уже

не стало хватать гробов. За день покойников бывало до тридцати и

больше. Поначалу на них хотя бы надевали чехлы от старых матра-

цев, потом и вовсе стали возить под сопку голяком. Присыпят щебён-

кой, и всей памяти о человеке остаётся колышек с номером дела.

В начале зимы убило в шахте Васю Рябых.

Как ниточка на свободу оборвалась. Я остался один…

Скоро меня определили на Васино место: разбивать кувалдой

земляные глыбы и отвозить на вагонетке к стволу. К этому време-

ни я уже еле таскал ноги. Арестанты недоедали, а староста Борис

Ярославский, лагерный завхоз и завстоловой открыто нажива-

лись. Неплохо чувствовала себя и обслуга.

ЦЕЛОВАНИЕ САПОГ

В ноябре в ночной смене я отравился в шахте газами после под-

рыва лавы. Упал возле стены и корчусь: наизнанку выворачивает,

а рвать нечем.

Увидел меня начальник смены Лимонченко и сунул в лицо сапо-

гом. Два зуба только так слетели. Я залился кровью.

– Почему не работаешь, падаль?!

И я снова целую его сапог. Только много ли надо арестантским

зубам? Были, и нет.

– Гражданин начальник… – прошамкал я. – Не бей… Я газами

отравился… Сил нет…

А тут ещё наскочил начальник конвоя и дулом нагана – в лоб.

– Встать!

Повёл меня якобы в контору, да только по дороге велел свер-

нуть в сугроб. Ясней ясного, зачем.

Я упал перед ним на колени.

В сентябре этот человек на моих глазах всадил пулю в аре-

станта за то, что тот заступил на шаг запретную зону: увлёкся,

обрывая шишки стланика. А в них – орехи, правда, помельче

кедровых. К счастью, раненый выжил. Догадался пальцем зат-

кнуть рану. Так он избежал смертельной потери крови, пока до-

шёл до лагеря.

– Как она, смертушка, страшная на вид?.. – усмехнулся начальник

конвоя.

– Не знаю… – покачал я головой. – Детишки перед глазами стоят!

– А сколько их у тебя?

– Двое.

– Ребята?

– Да, пацаны…

Начальник конвоя, отшагнув, сунул наган в кобуру.

– Хитрый ты, Данильченко! Заговорил меня, а я и остыл! Хотя