Читать «Пёс с золотыми зубами. Сборник» онлайн - страница 42

И меня на сорок дней положили в тюремную больницу.

После всех мытарств она показалась землёй обетованной. Чисто,

тихо, на окнах хоть и решётки, однако с внутренней стороны они

зашторены белоснежными накрахмаленными занавесками. На тум-

бочках лежали книги и старые журналы.

В палате были только политические. Соседи у меня оказались вид-

ные: бывший начальник золотодобычи Рапопорт, главный инженер по

строительству шоссейных дорог Жуков. В общем, тузы Магаданско-Ко-

лымского края, которые пошли под 58 статью вслед за начальником

Дальстроя Берзиным.

Был в палате и некто Малышев. Он развлекался тем, что играл

с соседями в шахматы по памяти, накрывшись одеялом, чтобы не

видеть фигур. Как-то Малышев сказал, что этой ловкости его обучил

в своё время никто иной, как наш великомихайловский фельдшер

Лев Максимович Руженцев. Кстати, я в своё время тоже научился

у него более-менее сносно переставлять фигуры. И кажется, делал

это без особо серьёзных промахов. По крайней мере, меня Малы-

шев ни разу не обыграл.

В паузах между глубокомысленными передвижениями фигур я

попытался ненароком вызнать у соседа, не знает ли тот, где сейчас

Лев Максимович? Малышев как-то настороженно, странно замкнул-

ся и до сна со мной словом не перемолвился. Так и не разгадал я

тайну Руженцева: почему за ним посылали целый отряд красноар-

мейцев? Правда, однажды мне намекнули, будто он на спиритиче-

ском сеансе, общаясь с духом Александра Второго-Освободителя,

услышал от него, что Ленин вскоре умрёт в маразме.

В общем, игра в шахматы служила у нас для прочищения голов,

а для желудка стал я между делом брать у Рапопорта уроки ев-

рейской кулинарии. Мы как-то вместе с ним сделали настоящий

форшмак. В палату, как и в камеру, регулярно приносили из лавоч-

ки разные разности. Так что у нас было в достатке всё необходи-

мое для этого блюда: селёдка, лук, сливочное масло. Арестантский

форшмак получился что надо. Все живо подсели к столу.

– Публику прошу не волноваться! Смертельный номер! Алле

гоп! – величественно объявил я и снял салфетку с уже другого,

лично мной исполненного блюда. Это была килограммовая и поч-

ти метровой длины толстоспинная жупановская селёдина (ещё

называется она «кобыла») из камчатских краёв, которую я, как Ма-

ринка, напластал тонкими бескостными кусками, укрыл хрусткими

кольцами лука и обрызгал всё это с ладони уксусом. Его же пред-

варительно размешал до пенки вместе с тёмным ароматным под-

солнечным маслом. В последний след к этой смеси присоединился

лимонный сок, в который я щепотками стряхнул чуть имбиря, са-

хара и от души – чёрного перца.

Арестанты зажали рты, чтобы не взвыть от счастья. Только глаза-

ми азартно пыхали на меня.

– И такое чудо уничтожать на сухую?! – горько застонал кто-то.

Тотчас невесть откуда наш стол возглавила банка медицинского

спирта.

…На двадцатый день я вошёл в норму и наконец перестал ощу-

щать постоянный животный голод.

– Взгляните, товарищи! – однажды рассмеялся Рапопорт, отече-

ски оглядывая меня. – Алёша стал у нас ровно купеческая дочь!

Я украдкой посмотрел на себя в зеркало: краснощёкий и упитан-