Читать «Пернатые артисты» онлайн - страница 25

Остальное понятно: я сделал пьедестал, прикрепил к нему ружье, заряженное пистоном, привесил кисточку к собачке взведенного курка.

Гусь тянул кисточку и тем производил выстрел, сначала лишь пистонами, пока не привык к шуму, а потом и полным холостым зарядом.

Я очень любил Сократа. Он был совершенно ручной.

Раз мне пришлось, за неудобством помещения, ночевать с ним в одной комнате, и он, как только стало рассветать, проголодался и стал стягивать с меня одеяло. Так он часто будил меня по утрам. Научившись стрелять, дергать за кисточку, он потом самостоятельно тянул меня за одеяло, чему я его не учил.

Сократ, живя со мной, быстро привык и к собаке Бишке.

IV

Я говорил моим друзьям, Бишке и Сократу:

— Плохо нам живется… плохо мы едим — и я, и вы… Комната наша не топлена. Мне нечем платить за нее… Да, друг Сократ, нечем… нет денег. Может-быть, меня с вами скоро выгонят на улицу. Придется ночевать в холодном досчатом балагане, где я с вами выступаю на потеху публике.

А мое положение, да и не только мое, но и всех товарищей-артистов, было в тот год отчаянное.

Наш балаган совсем не делал сборов. Антрепренер Ринальдо только злился, когда мы заводили речь о получке жалованья.

Мы голодали…

Труппа наша состояла из меня, силача Подметкина, который на афише назывался почему-то Незабудкиным, «человека-змеи» Люцова, его жены Ольги — «королевы воздуха», шпагоглотателя Баута и музыканта, игравшего на разных инструментах, — Быкова. Подметкин от голода страдал больше всех. Его могучее тело требовало большого количества пищи. Он рычал и стучал кулаками по досчатым стенам балагана.

— Да пойми же ты, — кричал он антрепренеру, — я жрать хочу! Дай полтинник!..

— Где его взять, полтинник-то? — злился Ринальдо. — Вчера сбору опять было три рубля семьдесят копеек. Никто на вас и смотреть не хочет.

— У меня мускулы слабеют, — волновался Подметкин.

— Ох, поджечь разве балаган? — не отвечая ему, говорил Ринальдо, и мы видели по его глазам, что он не шутит.

— Да вы с ума сошли, Ринальдо, — возражала искусная акробатка, так называемая «королева воздуха». — Поджечь балаган накануне праздника? На святках публика будет к нам ходить…

— Да, будет, держи карман, — уныло говорил «человек-змея». — У меня вот трико последнее порвалось…

Лучше других жилось музыканту. Его полюбили купцы. Он их потешал игрою на гармонике и привязанной на груди свистульке, по которой он водил губами, в то время как за спиной у него гудел барабан с медными тарелками. Барабаном он управлял одновременно при помощи веревки, привязанной к каблуку правой ноги. Каждый день по окончании представления он шел в трактир и проводил там всю ночь.

А сборы в балагане с каждым днем становились все хуже и хуже…

V

Наступил сочельник. Наш антрепренер, ожидая, что мы на этот раз будем особенно настойчиво требовать деньги, собрался и ушел куда-то.

Целый день мы напрасно искали его по городу. Положение наше было безнадежно. Даже музыкант на этот раз переживал общую печальную участь. Угощавшие его купцы были люди богомольные; и в канун праздника они сидели дома и по трактирам не ходили.