Читать «Периферия (сборник)» онлайн - страница 365
Сергей Петрович Татур
Но случилось именно то, чего так ждал Петрович. Батыр не стал обводить Жукова, а пробил, целясь в ворота, и мяч скользнув то ли по локтю Жукова, то ли по плечу, ушел за пределы поля.
— Рука! — загорелся Петрович. — Рука в штрафной! Судья, пенальти! Я пробью.
Он сам побежал за мячом.
— Какая вам рука! Ну, вы даете! Отсебятина это, а не рука, — защищался Хабибулла.
— Не было руки, — подтвердил Жуков.
— Я пробью, — повторил Петрович, неся мяч на одиннадцатиметровую отметку и пропуская замечания соперников мимо ушей. Неужели за полторы тысячи игр они не усвоили, что репликами и несогласием его с пути истинного не собьешь?
— Судья! Подтверди, что была рука.
— Была! — заявил Рахим и дал свисток. Когда он судил, он очень старался быть объективным, и иногда это ему удавалось.
— Хлюзда ты, Петрович, — сказал Жуков. — Ну, чего тебе это пенальти? Ты так выиграй.
— Апеллируй к судье! — засмеялся Петрович и нацелился на мяч.
— Ты всех тут заколебал. Не было руки! Опять выиграть хочешь?
— Хочу, товарищ маршал.
Он разбежался и, зыркнув глазами в левый угол, что есть силы пнул по мячу. Валера метнулся, но не успел.
— Не будешь останавливать мяч рукой, — сказал Петрович Жукову.
— Да я и не трогал его! Нужен он мне!
— Не переживай, — сказал Петрович, очень довольный. — Пять — четыре. Право, мы устали побеждать.
— Они по-другому не умеют выигрывать, — сказал Тулкун. — Они из ничего пенальти делают.
— А вам кто мешает?
Побазарили еще, облегчили душу. На скулах Шавката играли желчные желваки. Он показывал на себя пальцем до тех пор, пока Валера-боксер не кинул ему мяч. Тогда он, высвобождая пружину, сидевшую в нем и туго сжатую, обвел Касыма, прикрыл мяч телом от Садыка-«красного», ушел изящным финтом от Виссариона, Чимкентского Шлагбаума, и ринулся к воротам. Разрывая защиту, на ударные позиции выходили Ходжиевич, Бахром, Шухрат. Я кинулся наперерез Шавкату. Я знал, что он резко метнется вправо и пробьет левой. И он метнулся вправо, но так резко, так стремительно и одержимо, что я не успел подставить под удар ногу. Его проход был великолепен, удар — неотразим. Маннап даже не шелохнулся.
— Такие не берутся! — крикнул Ходжиевич и зааплодировал.
— Шавкат, еще один такой сольный проход, и мы будем коллективно рекомендовать вас в основной состав «Пахтакора», — заявил Петрович. — Еще не поздно. Видите, мы отдаем вам должное. А из вас ни один не поздравил меня с красивым голом, забитым с пенальти.
Шавкат, премного довольный, переминался с ноги на ногу. Тулкун кивнул Рахиму, показывая на высокое уже солнце. Долгий свисток был пронзительно резок.
— Ничья: пять — пять! — объявил Рахим. — Игроки жмут друг другу руки, обнимаются и целуются!
Я бежал в раздевалку, довольный. Легко-то как было! Легко, свободно и замечательно. Ради этого ощущения я и приходил сюда. Я приходил сюда, несмотря на то что играл хуже всех и если и забивал голы, так в свои ворота. Тридцать лет назад, в школе, мне даже за команду нашего класса не разрешали выступать.
Мужчины дружно вошли в саунное сухое тепло, в маленькую Сахару. Расселись на полках, словно птичья стая на проводах.