Читать «Периферия (сборник)» онлайн - страница 346

Николай Петрович поежился, как от неожиданного соприкосновения с чем-то скользким и гадким. Всплывали иногда такие вещи, о которых лучше было не думать. И, заставляя себя не думать о них, он думал о них чем дальше, тем больше. То есть о том, что Первый достиг большого искусства в удалении с пути людей, не согласных с ним в чем-то принципиальном и не угодных ему своим мнением, которое они осмеливались иметь наперекор его мнению, и в окружении себя людьми безликими, во всем с ним согласными и угодными ему своим умением угадывать на расстоянии и слепо исполнять невысказанное — тайные, не терпящие дневного света его желания.

То, что сейчас ясно видел Ракитин, уже давно видели многие. Почему же развенчание Первого продвигается так медленно? Слишком многих задевает отбрасываемая им тень? Последнее, пожалуй, близко к истине. Но умолчание не способствовало лечению болезни, выявленной после смерти Первого. Ее масштабы и степень запустения были невероятны. Вина Первого была не просто велика. Она была велика невообразимо. Она была страшна настолько, что обращенный к близкому окружению Первого вопрос: «А вы где были? А вы, облеченные доверием, куда смотрели?» — требовал и самого обстоятельного расследования, и примерного наказания тех, кто много знал, догадывался об еще большем, но молчал, беспокоясь о своем положении и своем кресле. И тогда Ракитин спросил себя, можно ли верить тем, кто работал рядом с Первым, а теперь, словно после внезапного прозрения, старательно и рьяно отмывал то, что Первый оставил грязным, и отбеливал то, что он успел очернить? Можно ли было этим людям верить?

Между ними и Первым не было промежуточных инстанций, как между Первым и им, Ракитиным, и они видели и знали несравненно больше, чем видел и знал он. То, что они наблюдали воочию, ему открывалось посредством анализа, сопоставления и выводов. Они видели конкретные промахи Первого, назначавшего, конечно, с величайшими предосторожностями, на ответственные должности малосведущих и нечестных людей, которые своим чрезмерным рвением в устройстве личного благополучия снижали вес, объем и стоимость конечного результата. Именно они и вынудили Первого все более широко прибегать к припискам и показухе, чтобы скрывать от общественности свою неспособность работать и руководить так, как того требовало время.