Читать «Периферия (сборник)» онлайн - страница 338

Он попробовал воссоздать нравственный портрет Первого. Неоднозначный это был человек. Умен и цепок; память его, как память Наполеона, не нуждалась в узелках и магнитных запоминающих дисках. Имя, фамилия, зрительный образ, факт, высказывание, интонация, даже что-то из невысказанного — все это его память вбирала в бездонные хранилища свои и с быстротой компьютера выдавала по первому требованию. Он почти не ошибался в оценках людей и ситуаций. Да, он был умен и хитер. И его переполняли мысли, о которых не должен был знать никто. Время научило Первого выжидать, не горячиться. Умел он, поддерживая неугодного или ослушавшегося человека за локоток, заглядывая ему в глаза и чувствуя, что расположил его к себе, вернул его доверие, и вкрадчиво вкладывая в его уши, жаждущие похвалы, слова любезности, тихо подложить ему под стопу коварную арбузную корочку, и подтолкнуть, и незаметно высвободить локоток, не препятствуя свободному падению тела, и вскрикнуть изумленно: «Ах, вот вы, оказывается, какой! А мы надеялись на вас! Мы вам верили!»

«Первый никогда не был нашим человеком, — подумал Ракитин, — и его нельзя рассматривать как перерожденца. Никакой он не перерожденец. Советское в нем одна оболочка. Он тихо ждал своего часа и, когда час пробил, ждал еще, чтобы не оступиться. Став Первым, несколько лет приглядывался к обстановке, исподволь выделяя тех, на кого можно опереться. А близкие его подталкивали. Ему самому вполне было достаточно власти. Близкие же превыше всего ставили материальное благополучие. И он уступил. Все чаще он поступал уже и против своей воли, зная, что это может повернуться и против него, и тогда он не оправдается. Очень скоро близкие стали как бы продолжением Первого. Но он так подавал эти свои деяния, что протекционизмом они даже не попахивали, и единственное, на что могли обратить внимание, — это на маленькую, вынужденную слабость большого человека по отношению к своим родственникам, которых вдруг набралось-насобиралось столько, что и не сосчитать».