Читать «Переписка 1825-1837» онлайн - страница 5

Я из Пскова написал тебе было уморительное письмо - да сжег. Тамошний архиерей отец Evгений принял меня как отца Evгения. Губернатор также был весьма милостив; дал мне переправить свои стишки-с. Вот каково! Прощай, мой милый.

Адрес: Кн. П. А. Вяземскому.

224. А. А. Дельвигу. Октябрь - первая половина ноября 1825 г. Михайловское.

Брови царь нахмуря,

Говорил: Вчера

Повалила буря

Памятник Петра.

Тот перепугался.

"Я не знал!.." Ужель?

Царь расхохотался.

- Первый, брат, апрель!

*

Говорил он с горем

Фрейлинам дворца:

Вешают за морем

За два ---->!....

То есть разумею,

Вдруг примолвил он,

Вешают за шею,

Но жесток закон.

Вот тебе, душа моя, приращение к куплетам Эристова. Поцалуй его от меня в лоб. Я помню его отроком, вырвавшимся из-под полоцких езуитов. Благословляю его во имя Феба и св. Боболия безносого.

Писал я брату об Андрее Шенье. Впроччем твоя святая воля. Я боюсь, чтоб том Разн. Ст. не был слишком тонок. Возьми себе весь портрет Татьяны, до От Ричардсона без ума, да еще конец от Своим пенатам возвращенный. Как ты думаешь? отпиши, покаместь еще не женился.

Кланяйся от меня почтенному, умнейшему Арзамасцу, будущему своему тестю - а из жены своей сделай Арзамаску - непременно.

Жду писем.

225. К. Ф. Рылеев - Пушкину. Около 20 ноября 1825 г. Петербург.

Извини, милый Пушкин, (105) что долго не отвечал тебе; разные неприятные обстоятельства, то свои, то чужие были тому причиною. Ты мастерски оправдываешь свое чванство шестисотлетним дворянством; но несправедливо. Справедливость должна быть основанием и действий и самых желаний наших. Преимуществ гражданских не должно существовать, да они для Поэта Пушкина ни чему и не служат ни в зале невежды, ни в зале знатного подлеца, неумеющего ценить твоего таланта. Глупая фраза журналиста Булгарина также не оправдывает тебя, точно так, как она не в состоянии уронить достоинства литератора и поставить его на одну доску с камердинером знатного барина. Чванство дворянством непростительно особенно тебе. На тебя устремлены глаза России; тебя любят, тебе верят, тебе подражают. Будь Поэт и гражданин. - Мы опять собираемся с Полярною. Она будет последняя; так по крайней мере мы решились. Желаем распроститься с публикою хорошо и потому просим тебя подарить нас чем-нибудь подобным твоему последнему нам подарку. - Тут об тебе, бог весть, какие слухи: успокой друзей своих хотя несколькими строчками. Прощай, будь здрав и благоденствуй.

Твой Рылеев.

На днях будет напечатана в С. О. моя статья о Поэзии; желаю узнать об ней твои мысли.

Адрес: Поэту Пушкину etc. etc. etc.

226. П. А. Катенин - Пушкину. 24 ноября 1825 г. Петербург.

Твое письмо, любезнейший Александр Сергеевич, в свою очередь не мало постранствовало по белу свету и побывало сперва в Кологриве, а после уже дошло до меня в Петербурге. Для отвращения впредь подобных затяжек, уведомляю тебя, что надписывать ко мне надобно: в Большую Милионную, в дом Паульсона. Благодарю тебя, мой милый, за все приветствия; какой автор не любит похвал? Кому они не вдвое лестны покажутся из уст твоих? Но это голос сирены, от которого здравый рассудок велит всякому многострадальному Одиссею затыкать уши. Все мне советовали отдать наконец на театр мою трагедию, я сам полагал это делом толковым и пустился на волю божию; но теперь почти раскаиваться начинаю и предвижу тьму новых неудовольствий, ибо нынешний директор Остолопов, едва знающий меня в глаза, уже за что-то терпеть не может. В прошедшую пятницу по правилам нового театрального постановления собрался в доме гр. Милорадовича комитет словестников (так написано было в повестках); какими правилами руководствуются при этом сборе - мне неизвестно, а знаю только, что к сожалению моему не было тут ни Оленина, ни Гнедича, ни Жуковского, ни Жандра, ни Лобанова, ни Хмельницкого. Из людей в самом деле известных в словесности находились только Шишков, Муравьев-Апостол, Шаховской и Крылов: поверишь ли ты, что тут же с ними заседал и Бестужев?! Меня не было, читал мой ученик Каратыгин, как видно, весьма хорошо, ибо трагедия понравилась, и ее определили принять; завтра иду в Контору толковать об условиях. Предвижу множество хлопот и затруднений, очень слегка надеюсь на некоторое вознаграждение в успехе представления; но во всяком случае утешаюсь мыслию, что это уже моя последняя глупость, и что, как бы ни приняли Андромаху, разница будет для меня в том только, что я с большим или меньшим отвращением сойду с поприща, на которое никому пускаться не желаю. Недавно играли новую комедию: Аристофан, и приняли ее хорошо. Колосова опять на театре, elle enlиve la paille; Семенова после долгого сна отлично сыграла Медею: какое дарование! и как жаль, что она его запускает! Каратыгин к бенефису своему перевел стихами трагедию: Blanche et Guiscard, и весьма не дурно, так что я ему советую на будущий год приняться за что-нибудь лучшее, например Manlius.