Читать «Переписка 1825-1837» онлайн - страница 39

Что Катерина Андреевна?

Адрес: Князю П. А. Вяземскому.

273. П. А. Вяземский и О. С. Пушкина - Пушкину. 31 июля 1826 г. Ревель.

Вяземский:> 31-го

МОРЕ Как стаи гордых лебедей, На синем море волны блещут, Лобзаются, ныряют, плещут По резвой прихоти своей. Как упивается мой слух Их говором необычайным, Как сладко предается дух Мечтам пленительным и тайным!

Так, древности постиг теперь Я баснословную святыню: О волны, красоты богиню Я признаю за вашу дщерь! Так, верю, родилась она Из вашей колыбели зыбкой И пробудила мир от сна Своею свежею улыбкой.

Где ж, как не здесь, явилась ты, Очаровательница мира! В прохладе влажного сапфира, В стихии светлой чистоты? Нам чистым сердцем внушены Прекрасных таинств откровенья: Из лона чистой глубины Ты родилась, краса творенья!

И в наши строгие лета, Лета существенности лютой, При вас одних хотя минутой Вновь забывается мечта! Не смели изменить века Ваш образ светлый, вечно юный, Ни смертных хищная рука, Ни рока грозного перуны.

В вас нет следов житейских бурь, Следов безумства и гордыни, И вашей девственной святыни Не опозорена лазурь. Кровь братьев не дымится в ней! На почве, смертным непослушной, Нет мрачных знамений страстей, Свирепых в злобе малодушной!

И если смертный возмутит Ваш мир преступною отвагой, Вы очистительною влагой Спешите смыть мгновенный стыд. Изверженный из чуждых недр, След поглощаем шумной бездной: Так пятна облачные ветр Сметает гневно с сени звездной!

Людей и времени раба, Земля состарелась в неволе; Шутя, ее играют долей Сыны, столетья и судьба! Но вы вс те ж, что в первый день, Как солнце первое в вас пало, О вы, незыблемых небес Ненарушимое зерцало!

Так и теперь моей мечте Из лона зеркальной пустыни Светлеет лик младой богини В прозрачновлажной красоте. Вокруг нее, как радуг блеск, Вершины волн горят игривей, И звучный ропот и плеск Еще душе красноречивей.

Над ней, как звезды, светят сны Давно померкшие в тумане, Которые так ярко ране Горели в небе старины. Сквозь (20) волн, цалующих ее, Мне веют речи чудной девы: В них слышно прежнее бытье, Как лет младенческих напевы

Они чаруют и целят Тоску сердечного недуга, Как мировое слово друга, Они волненье чувств мирят. В невыразимости своей Сколь выразителен сей лепет! Как будит он в душе моей Восторгов тихих сладкий трепет!

Как звучно льнет зефир к струнам, Играя арфою воздушной, Так и в душе моей послушной Есть отзыв песням и мечтам. Волшебно забывает ум О настоящем, мысль гнетущем, И в сладострастьи стройных дум Я весь в протекшем, весь в грядущем!

Сюда, поэзии жрецы! Сюда, существенности жертвы! Еще здесь светит пламень мертвый, Еще здесь живы мертвецы. Поэзия про вас хранит Свои преданья и поверья, И здесь, где моря вал шумит, Святыни светлые предверья!

Вот тебе, моему барину на Парнассе, мой смиренный ревельский оброк. Вторый год кланяюсь тебе водою. Ты скажешь, qu'il faut avoir le diable au corps pour faire des vers par le temps qui court. Это и правда! Но я пою или визжу с горяча, потому что на сердце тоска и смерть, частное и общее горе. Что ты поделываешь? Что твой аневризм и твоя трагедия? Твой Опочек и твой Евгений? Желаю тебе скорее и благополучно разделаться с ними со всеми. Получил ли ты мое письмо через Дельвига, писанное на кануне отъезда в Ревель, и сделал ли по моему совету? Я видел твое письмо в Петербурге: оно показалось мне сухо, холодно и не довольно убедительно. На твоем месте написал бы я другое и отправил в Москву. Ты имеешь права не сомнительные на внимание, ибо остался неприкосновен в общей буре, но должен также и на будущее время дать поручительство в законности жития своего, то есть обещание, что будешь писать единственно для печати - и разумеется, дав честное слово, хранить его ненарушимо. Другого для тебя спасения не вижу. - Сестра твоя сказывала, что ты хотел прислать мне извлечения из записок своих относительно до Карамзина. Жду их с нетерпением. Сказывала она также, что Дельвиг имеет ко мне письмо от тебя. Боюсь только, чтобы он не проспал его. Ты советуешь писать мне о Карамзине: рано! Журнальную статью, так! Но в этом случае: поздно! Карамзин со временем может служить центром записок современных в роде записок Garat, но гораздо с большим правом, чем Suard. Вс русское просвещение начинается, вертится и сосредоточивается в Карамзине. Он лучший наш представитель на сейме европейском. (21) Ты часто хотел писать прозою: вот прекрасный предмет! Напиши взгляд на заслуги Карамзина и характер его гражданский, авторский и частный. Тут будет место и воспоминаниям твоим о нем. Можешь издать их в виде отрывка из твоих записок. - Вчера получили мы письмо от Жуковского из Эмса: теперь он должен быть в Эгре, хвалится поправлением своего здоровия и надеет ся на совершенное возобновление сил. Александр Тургенев ускакал в Дрезден к брату своему Сергею, который сильно и опасно занемог от беспокойствия по брате Николае. Несчастные! - Вероятно, пробуду здесь до 20-го августа, а там поеду через Петербург, где остановлюсь только дня на три, в Остафьево к жене. Ты еще успеешь написать мне сюда; во всяком случае перешли письмо через сестру, которая доставит мне его здесь или в Москву. Обнимаю тебя от всего сердца.