Читать «Перелом. Часть 4» онлайн - страница 65

ГЛАВА 9.

У РККА стало уже достаточно дивизий, чтобы создавать плотную оборону, а командование научилось быстро перебрасывать их на нужные участки. Но помимо собственно обороны дивизии получали и задачи на подготовку контратак по наиболее выгодным направлениям - штабное планирование заранее продумывало развитие немецкого наступления, а комдивы в соответствии с этими замыслами расставляли свои силы и готовили пути, чтобы быстро выйти в контратаку или перебросить резервы. На километр фронта приходилось уже до одного батальона, до 25 орудий и минометов, 5-6 орудий ПТО и пара танков или САУ. Это было гораздо плотнее, чем даже наша оборона, но у нас широко применялось автоматическое оружие, гранатометы - обычные и автоматические, БМП - наш батальон занимал фронт до пяти километров, то есть даже менее плотные порядки чем РККА в начале, но наша пехота первой линии была поголовно вооружена автоматическим оружием, а БМП - это считай что легкие танки, которые своей пушкой, автоматическим гранатометом и пулеметами заменяли два-три отделения пехоты с винтовками и дегтярем. Так что по плотности огня мы превосходили оборону РККА где-то в два раза при в пять раз менее плотном построении войск. К тому же мы их страховали танковыми подразделениями и штурмовиками, да и наша ПВО была на высоте - крупнокалиберные пулеметы были везде и повсюду и отгоняли пикировщиков и штурмовиков с нижних ярусов, не позволяя отстреляться в упор, а ЗСУ не давали немецким летчикам спокойной жизни уже на средних на высотах.

Впрочем в летней битве сорок третьего года командование Красной Армии также активно усиливало пехотные дивизии танковыми подразделениями, придавая по танковому батальону, а то и бригаде, и в итоге на километр обороны на направлении главного удара приходилось до десяти танков. Это, конечно, не дотягивало до наших двадцати-тридцати, а то и сорока танков и самоходок на километр главного удара (это еще без учета БМП), но лишь потому, что в РККА берегли танки для контрударов из глубины и крупномасштабного наступления, тогда как для нас главным было сточить наступающие клинья немецкой армии, не подвергая излишнему риску бойцов. И если вначале ряд наших командиров еще пытался оспаривать такое размазывание танков вдоль обороны, то по ходу войны сторонников крупных танковых ударов из глубины становилось все меньше - прореживание наступающих частей фрицев автоматически приводило к тому, что их оборона становилась дырявой и ее можно было проткнуть сравнительно небольшими силами, а ограничение глубины последующего наступления несколькими километрами давало возможность вырвать клок из немецкой обороны, в которую становились наступающие части вермахта после того, как их наступление начнет выдыхаться, и вместе с тем не зарваться, а отдышаться, оглядеться и в случае подхода крупных резервов отскочить обратно - нас устраивало откусывание от немцев небольшими кусочками, но часто, тогда как командование РККА первые два года войны все пыталось провести решительную наступательную операцию. Вот только опыта в их проведении еще не было, поэтому регулярно получали фланговые удары, котлы, потерю людей и техники. У нас то тоже были глубокие операции, но уже через рассыпавшийся от перенапряжения в предыдущих атаках фронт, и если только разведка не сообщала о крупных резервах поблизости - собственно, что Кенигсбергская, что Смоленская, что летняя - этого года - глубокие операции - проходили именно в таком ключе. Но летом сорок третьего и РККА наконец дождалось своего звездного часа и возможности подтвердить правильность предвоенных взглядов о необходимости глубоких операций крупными танковыми соединениями.