Читать «Переводы к переписке 1825-1837» онлайн - страница 8

Чем труднее должность, которую я на себя беру, тем она меня достойнее. Я готов сделаться ее чтецом, библиотекарем, ее Всадником, ее оруженосцем, - всем, для того, чтобы ей служить, не ожидая в ответ ни слова благодарности.

Пусть сотрется из памяти вс происшедшее, пусть начнется новая эра, пусть будут уверены, что если мне доверят ее на [долгое] продолжительное путешествие, я буду охранять ее как зеницу ока; для того чтобы лучше защищать ее, я немедленно начну заново обучаться владению оружием, будучи уверен, что она и сама примет в этом деятельное участие и не позволит захватить себя живьем, когда случится, что я отобью удары, которые будут ей предназначены, и что скорее увидят меня пренебрегшим тысячей смертей, чем уступившим ее. Так как здоровье мое настоятельно требует повторения курса висбаденских вод и я должен отправиться туда как можно скорее, то очень было бы желательно, чтобы нас тайно обручили для того, чтобы я мог временно исполнять эти обязанности, в ожидании, когда представится кто-либо достойный любви подобного создания. В этом случае мы могли бы пуститься в путь, и возможно, что во время поездки любовь моя, ближе познакомившись со мною, согласится соединиться со мною по настоящему, тогда мы остановились бы у какого-нибудь доброго священника, чтобы совершить обряд до конца, освятив действительный брак, без всякого изъятия. Прощайте же!

P. S. Три или четыре дня тому назад я был весел как зяблик и прыгал от радости подобно Архимеду. Я совершенно не владел собой от радости, обдумывая совсем простой способ, созданный, чтобы продвинуть без задержки и отлагательств наши дела. Хорошо, мой прославленный, действовать оружием и вместо того, чтобы силою принуждать невинного, припереть отца к стенке, а дочь к кровати, так как у них обоих совесть слишком нечиста по отношению к обоим нам, особенно по отношению ко мне, чтобы можно было простить им всю их нерешительность, кривлянья, жеманство и проч.- Гражданин, к оружию, довольно гонений, довольно деликатничать, к оружию, гражданин, пора кончить это дело.

(59) Мое самое ревностное желание, друг мой, - видеть вас посвященным в тайны века. Нет в мире духовном зрелища более прискорбного, чем гений, не понявший своего века и своего призвания. Когда видишь, что человек, который должен господствовать над умами, склоняется перед мнением толпы, чувствуешь, что сам останавливаешься в пути. Спрашиваешь себя: почему человек, который должен указывать мне путь, мешает мне идти вперед? Право, это случается со мной всякий раз, когда я думаю о вас, а думаю я о вас так часто, что устал от этого. Дайте же мне возможность идти вперед, прошу вас. Если у вас нехватает терпения следить за всем, что творится на свете, углубитесь в самого себя и в своем внутреннем мире найдите свет, который безусловно кроется во всех душах, подобных вашей. Я убежден, что вы можете принести бесконечную пользу несчастной, сбившейся с пути России. Не измените своему предназначению, друг мой. С некоторых пор русских читают повсюду; вам известно, что был переведен г-н Булгарин и помещен вслед за гном де-Жуи; о вас же речь идет в каждом выпуске Обозрения; в одной толстой книге почтительно упоминается имя моего приятеля Гульянова, а знаменитый Клапрот присуждает ему египетский венок; мне, право, кажется, что он поколебал основания пирамид. Представьте же себе, какой славы можете добиться вы. Обратитесь с призывом к небу, - оно откликнется.