Читать «Переводы к переписке 1825-1837» онлайн - страница 77

(170) Баланш, Ламенэ, Гизо.

(171) Французское посольство в России. С.-Петербург, 23/11 декабря 1836. Корресп. 1538.

Милостивый государь.

В настоящее время во Франции работает комиссия по установлению правил о литературной собственности и, в особенности, о мерах для предотвращения перепечатывания книг за границей. Эта комиссия пожелала получить сведения о законоположениях и обычаях, принятых на этот счет в России; она хотела бы иметь тексты законов, указов и распоряжений, относящихся к этому вопросу. Необходимо узнать срок литературной собственности в России и способ ее передачи, основания и пределы, для нее установленные; а также, распространяется ли действие этих законоположений на другие страны путем дипломатических конвенций или специальных соглашений.

Правила, касающиеся литературной собственности в России, должны быть известны вам лучше, чем кому-либо другому, и ваши мысли, конечно, не раз обращались к улучшениям, необходимым в этой отрасли законодательства. Вы оказали бы мне большую помощь в моих розысках, сообщив мне действующие законы и обычаи и, вместе с тем, ваши соображения о мерах, которые, по вашему мнению, могли бы быть одновременно приняты разными правительствами в интересах авторов или их уполномоченных. Ваша любезность, милостивый государь, мне достаточно хорошо известна, для того чтобы с полной уверенностью обратиться и вам за подобными сведениями по столь важному вопросу.

Примите, милостивый государь, уверения в совершенном уважении, с которым я имею честь быть, милостивый государь, ваш нижайший и покорный слуга

Барант.

Господину Пушкину и проч., и проч., и проч.

(172) Дорогой друг! Вот вам либретто оперы. Что же касается двух стихотворений, о которых я вам говорил, то у меня не было времени переписать их начисто, и я пришлю их вам в другой раз. Если у вас есть желание вложить в чтение моего либретто все то внимание, которого заслуживает тщательно обдуманная работа, вы увидите, смею надеяться, что драматическое в нем отнюдь не пострадало; наоборот, в случае коллизии я всегда приносил лирические красоты в жертву драматизму. Никто не замечает огромных усилий, которых мне стоило это произведение; я этим горжусь; это доказывает, что я победил трудности. Но вот что уж следовало бы заметить: во всем либретто нет ни одной, самой незначительной детали, которая не была бы тесно связана с сюжетом пьесы; начальный хор уже намечает всю историю Сусанина. Характер Вани - целиком мое создание; вс приписали личным качествам м-ль Воробьевой; не видят, что не кто иной, как поэт, создал простодушие и детскую прелесть этого образа. Впрочем, это меня не трогает; я сам доволен - и это все, что мне нужно. Я думал о том, что вы советовали мне насчет псевдонима. Вы совершенно правы, если принимаете во внимание преимущества такой мистификация; но это несогласно с моими убеждениями, с системой, которой я следовал до сего дня; это значило бы отступить перед тупостью публики, которой я всегда шел и буду итти наперекор. Я открыто порвал со светом; нужно, чтобы я сражался с ним честно - и победа останется за мной, будь то лишь после моей смерти... Я уверен в себе! Было время, когда я порицал в сердце своем тех, кто, зная мне цену, не имели смелости выступить в мою защиту; теперь я этим очень доволен; я хочу быть обязанным только самому себе за то малое, что исторгаю у публики, как бы оно ни было ничтожно!