Читать «Перебитая тропа. О поэте Евгении Забелине» онлайн - страница 11

В тридцать четвертом Забелина освободили. Уезжал не один — с Анастасией Преображенской. Вскоре они поженились.

Поселились в Тарасовке под Москвой. Надолго там не задержались, да и в творческом отношении второй приезд в столицу почти не оставил следов. Помыкавшись какое-то время, решили перебраться в Вологду. Остальные «сибиряки» тоже оказались далеко от Белокаменной. Внешне все выглядело нормально: вроде как в родные края потянуло. А в случае с Забелиным на первый план проступали причины семейные: в Вологду перевели на новое место работы отца жены, и молодожены вместе с родившейся в январе тридцать шестого года дочерью Натальей последовали за ними. Но, судя по тому, насколько дружно «подельники» разбежались в разные стороны, им строго-настрого наказали не приближаться к столице.

Евгений Забелин становится журналистом. По одним сведениям, работает литсотрудником в «Красном Севере», по другим — разъездным корреспондентом в газете железнодорожников «Северный путь». Писал стихи «к датам», рецензии на кинофильмы, реже — на спектакли и цирковые представления. Список следует дополнить обзорами стихотворных опытов школьников. Когда родилась дочь, появились стихи для детей. Наталье посвятил «Песню» (а она ему — сына, Евгения). «Заполярье» же и «Песня пастуха» походили на фрагменты из северной поэмы. Там шумят ветра Беломорья. И это забелинские стихи — по интонации, по краскам, по слову.

Догорает на севере зимний день… Гулким камнем земли легли берега. Над разливами снега бежит олень, Запрокинув от бега свои рога. Самоцветом мороза сверкает лед, И по древним медвежьим следам зимы Из колхоза «Советский оленевод» С красным чумом по тундрам кочуем мы. По снегам, коченея, крадутся мхи, За вечерним становьем закат погас. Нас встречают печорские пастухи, И дозорные звезды глядят на нас. Трубка дружбы проходит по их рукам, Согреваясь дыханием первых слов… Мерзлый полог откинув, заходит к нам Именитый охотник и зверолов.

Известно больше пятидесяти опубликованных в Вологде стихотворений Забелина. За редким исключением они продолжили печальный ряд рифмованных агиток. В Омске и Москве в таких стихах нет-нет да попадались сильные строки — теперь удачи наперечет.

На том вологодская тема исчерпала бы себя, не отыщись среди текстов, хранящихся в Российском архиве литературы и искусства, машинописного экземпляра «Северного сказа». Единственной известной сегодня поэмы Забелина.

Сюжет ее, содержащий привычную для тех лет и тех мест интригу о происках кулака-«оленщика», не обещает поначалу каких-нибудь откровений. Он аккуратно иллюстрирует предваряющую поэму заметку из «Красного Севера» и без помех вписывается в отведенное пропагандой прокрустово ложе: белогвардейцы и кулаки — враги, подлежащие беспощадному уничтожению. Отсюда столько жестокости, столько смертей…