Читать «Первое слово Съела корова» онлайн - страница 2

Поэзия Лоран глубоко трагична. Это поэзия боли и ее мученического преодоления. Нестандартные женские истории, угадываемые в этих стихах, равно как и один из характерных героев-протагонистов Лоран – исступленная любовница, она же любовник, сочетающая стилизованную пошловатость с ритуальными практиками и ведущая пересмешнический рассказ о возлюбленной – дают лишь ограниченное представление о корнях этой боли и о ее сути. Источником боли является сама материя мира, делающая желаемое невозможным, а сапфический ракурс – не более чем один из способов выразить это. С другой стороны, гендерная альтернативность служит основанием для дерзкого социокультурного вызова. Но он, впрочем, выглядит лишь смягченным подобием того метафизического бунта против мироздания, который Лоран зашифрованно поднимает на каждой странице. Бунт этот неотделим от плача. Для протагониста Лоран невозможно плаванье на победно-романтическом пьяном корабле – вместо него в ее стихах появляется корабль уродов, пассажиром которого стремится стать герой, и в современной русской поэзии мне неизвестна более сильная метафора экзистенциального изгойства.

« Первое слово съела корова» – в значительной своей части книга о детстве, безвозвратно ушедшем и вечно длящемся. О детстве, имеющем конкретные географические и временные координаты. За изощренной поэтической машинерией, жестокими фантасмагориями и болезенной иронией прячется беззащитная фигурка избранного и проклятого ребенка, чей мир рисуется одновременно раем и адом.

В эпосе о детстве герметическая поэзия Лоран раскрывается, как ларец с простыми дарами. Эта разгерметизация, отнюдь не оборачивающаяся для стихов летальным исходом, – ключ к прочтению всей Лоран. Под культурным слоем нас всегда ожидает ее пугающее «я» – ни на кого не похожий вещатель. Достаточно услышать его – и самые темные строки разгерметизируются сами собой. Так сложная поэзия обретает силу и внятность лирической песни, и этот эффект – тоже из области радикального преображения вещей.

Кирилл Решетников

Памяти с. Знаменского

Отпусти-ка меня, конвойный,Прогуляться до той сосны

Хожение за три горя

В полдневный жар, в долине Дагестана…

Почал я свое грешное хожение за три горяотпустили мя голой головою за моредорога тесна, и вдвоем не пойти.любят там белых людейа сами все черные, все злодеи,а женки все бляди,да веди, да тати,господарей морят зелием.И видел я и слышал одного ангела, летящего посреди неба и говорящегогромким голосом: горе, горе, горе живущим на этой земле! горе, горе,горе прописанным в этой фатере!Да только окромя меня никто его не услыхал.На кухне тетя Маруся цельный день всем назло кипятит водукормит свою толстую рыжую Этлю тетя РевечкаМаменька готовит голубцы. Значит,тетя Кира завтра тоже приготовит голубцы.Она всегда повторяет за моей матерью.А Нина Федоровна,в шелковом шарфике, ажурных колготках, на каблуках, в театрсобралась —зашла на кухню, якобы за зажигалкой: показать,что не только в халате всю жизнь ходит.А у меня в животе солнце хохочетВ малиновом завиткеА сам я в прихожей вечною ночьюС прохладною трубкой в рукеЕсть у них тут птица Гукук,летает ночами и кличет: «кук-кук»а на которой хоромине посядет, то тут человек умрета ежели кто возжелает ее убить – так у ней изо рта огонь выйдет.И второй ангел на сосне протрубил: одно горе прошло; вот, идут заним еще два горя.И опять – я не в счет – никто ни уха не навострил.Клавдия Николаевна была проституткапотом заделалась портнихой. И сталас Ниной Федоровной вместе жить.Стасик с Ольгой ругаются.Полаются-полаются, а вечером опять вместе в кино пойдут.Дарья Филипповна в своей комнатепо телефону разговаривает,а тетя Мила в коридоре стоит, подслушивает.Дарья Филипповна, говорят, прикипелак юнцу одному консерваторскомууж и в загс собралась.А у него, поганца, в его дырежена с дитем вырисовалась. Дарья Филипповнався на нервах, так тете Миледо смерти любопытно.А я в унитазе рыбу ловлюПо лесу у них мамоны ходят да обезьяны,да по дорогам людей дерут,а дики олени пупки из себя роняют по лесу.И месяц у них стоит три дня полон,да овощ сладкий везде каждый час произрастает.И третий ангел со звезды возгласил: второе горе прошло; вот, идетскоро третье горе.И снова – всем померещилось только, будто звезда мигнула.Соседи ходят, клад ищут. Каждыйсвою комнату простукивает.Тетя Маруся войны ждет.Стасик нож точит.Тетя Ревечка все кудахчет,как бы Этлю поскорей замуж пристроить.А в третьей справа видели черную девочку.Говорят, из шкафа вышла, ушла в зеркало.Я повесился. Прямо в центре комнаты,на крюке из-под люстры, что в лепной розочке.Тогда еще из репродуктора женский голоспел про какой-то миллион.Висел, думал про себя, что золотая люстра.Потом рука устала. Упал. Разбился.Милостью высокою преидох же три моря, претерпех же три горя.