Читать «Первое ракетное соединение нашей страны» онлайн - страница 64

«Город», в котором жили семейные офицеры, гордо назывался Шанхаем. Представлял он землянки, вырытые на склоне горы в сосновом лесу, на берегу озера с чистейшей водой. Ну чем не Тарховский санаторий МО под Ленинградом? Вот только комаров тучи и ближайший военторг в Луге, в 20 километрах от лагеря. Но ведь не зря гласит мудрая русская пословица: “С милым и рай в шалаше “.

Как-то ко мне на пару дней приезжала жена с двухлетним сыном. Витя Мосягин, будущий полковник, кандидат наук и членкор академии космонавтики, уступил нам свой «номер» в таком вот райском шалаше. До сих пор вспоминаем с женой об этом.

Оборудованные стартовая и техническая позиции, штабы, столовая, санчасть – всё рядом. Вот только до ближайшей деревни Пустошка – 12 километров. Очень редко, но иногда мы получали разрешение у командиров туда «сбегать», чтобы отметить какое-нибудь выдающееся событие, например, получение денежной премии за успешно сданную инспекторскую проверку. В то время наши ракеты заправлялись С2Н5.ОН + О2. Конечно, ракетчики тех далеких лет не походили на совершенных трезвенников, но молодые офицеры равнялись на отцов – командиров, в основной массе своей прошедших суровую школу Великой Отечественной войны. Для них основным законом были интересы службы. В офицерской столовой в Медведе существовал большой выбор всевозможных напитков, но никто не позволял себе отклонений от установленных традиций – только после службы.

Поделюсь секретом – на каждый пуск положено было два 9-ти литровых бачка 97 %-го этилового спирта для жидкостного зажигательного устройства и один из бачков (запасной), как говорили, оставался у заводчан «для промывки магистралей». После пуска существовали некоторые традиции, которые никто не имел права нарушать.

Еще существовала традиция посвящения в ракетчики тех, кто принимал участие в первом пуске. Так, во время заправки ракеты окислителем предлагалось на мгновение подставить ладонь под льющуюся голубую струйку кислорода с трубы перелива на лафете. При этом всегда вспоминался урок химии в школе, когда учительница бросала в емкость с кислородом цветок, и он мгновенно превращался в ледышку.

Запомнился выезд первого дивизиона в район Липовой горы зимой 1955 года: условия крайне неблагоприятные – температура -30 –35 град., ветер, пронизывающий добротные полушубки насквозь, огромные сугробы дорогу. Впереди колонны два тягача АТТ прокладывали путь и выручали застрявшую технику. Наши ракеты прятались в длинных «домиках» из фанеры на тележках. Местное население, конечно же, догадывалось, что за окошками, нарисованными на «домиках», нет ни одной живой души. А вот у ракеты душа есть! Она благосклонна только к тем, кто ее любит и ухаживает за ней не хуже, чем за любимой.

Подобного характера испытания функционирования наземного оборудования и бортовой аппаратуры ракеты в условиях низких температур проводились в бригаде систематически. Еще в январе – феврале 1954 года второй дивизион бригады провел несколько комплексных испытаний при температуре -35, -45 град. в Забайкалье в районе Нерчинска. Командир 2-го дивизиона подполковник Г. И. Устинов доложил о том, что «эти испытания выявили явную неприспособленность ключевых агрегатов комплексного наземного оборудования и ракеты к боевому применению в экстремальных условиях. Конструкторскому бюро и промышленности было над чем подумать. А дивизион, его стойкие люди с задачей справились».