Читать «Первое дело Василисы Потаповой» онлайн - страница 26

Правда, статистическая обработка данных вовсе не такое безобидное занятие, как ей представляется. Я хорошо помнила, как был расстроен Серега около года назад, когда написанная им программа анализа репрезентативности выборки едва не привела к увольнению нескольких интервьюеров, уличенных в недобросовестности. Но я как-то слабо представляла себе недобросовестного работника, зверски убивающего невольного разоблачителя. Все-таки живем мы не в какой-нибудь глуши, где всю округу кормит единственный заводик, а в столице с ее сотнями фирм, институтов и центров, которым всегда требуются люди для проведения различных опросов. Не говоря уже о том, что очковтирателей так и не уволили.

Нет, мотивом такого убийства могла быть либо испепеляющая ненависть, либо настоятельное желание устранить препятствие к какой-то очень значимой цели, а Серега, по свидетельству Радки, не мог вызывать у коллег ни того, ни другого. Ненависти — по причине бесконфликтности и безотказности, желания устранить — из-за камерности профессиональной ниши, которую занимал. Хотя последнее нужно уточнить у Валерия — вдруг в их фирме пруд пруди математиков-статистиков, жаждущих занять Серегину должность?

Кстати, о Валерии. Похоже, Радмила и его полностью освободила от подозрений. Даже если она заблуждается насчет безоблачности их взаимоотношений (во что я, учитывая Радкину восприимчивость к настроениям потенциальной публики, не верила), остается его алиби. Если Валера в девять часов повез коллег в пансионат, до которого добираться не меньше часа по свободной дороге, у него никак не получилось бы обернуться до одиннадцати. Не высадил же он двух дам и одного джентльмена посреди дороги!

В общем, информация от Радки не прояснила, а скорее еще больше запутала дело. Ни мотивов, ни подозреваемых, ни каких-либо зацепок я не получила. Возмутительное поведение американского красавчика Энтони, который внезапно утратил интерес к девушке, ни бельмеса не понимающей по-английски, и переключился на Пиявку-Лушку, окончившую переводческий факультет Института языков и культур имени Льва Толстого, вряд ли имеет отношение к убийству. Загадочная мания преследования, которая внезапно открылась у Радки всего за три недели до роковой пятницы, на первый взгляд, сулила новые перспективы в расследовании. Но только на первый. Как бы ни верила я в Радкину чуткость, мне представлялось сомнительным, чтобы слежка за ней, не получившая ни единого фактического подтверждения, имела место быть. А даже если бы и имела — как прикажете угадывать, кто и зачем за ней наблюдал?