Читать «Первая женщина на русском престоле. Царевна Софья против Петра-«антихриста»» онлайн - страница 76

У Голицына полным ходом шел военный совет, когда ему доложили, что в лагерь прибыли послы крымского хана для проведения переговоров.

Полученная весть была встречена дружным хохотом. Никому и в голову не приходило, что придется отказаться от такой знатной добычи, но поднявшийся из-за стола князь прекратил веселье и, прервав совещание, пригласил к себе парламентеров. Татары шли в живом коридоре из сбежавшихся со всех концов лагеря солдат, бросая на них настороженные взгляды.

Зайдя в шатер, они с достоинством поклонились Голицыну и приготовились вести малоприятные для них разговоры. Князь приказал подать чаю и, сдержанно ответив на поклон, пригласил парламентеров садиться. Начался торг. Татары то делали новые предложения, то от них отказывались, каждый раз требуя время для обдумывания условий Голицына. Ни до чего не договорившись, они отбыли ночевать в крепость, предложив продолжить переговоры на завтра с утра. Следующий день не принес ничего нового. Татары явно тянули время, дожидаясь, когда у русских закончатся вода и провиант.

Голицын тоже не рвался на штурм крепости, невзирая на требования полковников и атаманов. Возникла странная ситуация: огромная стодвадцатитысячная русская армия остановилась у стен небольшой крепости, теряя с каждым днем боевой настрой. Проснувшись на третий день, князь обнаружил у себя на столе отпечатанный в типографии перечеркнутый крест-накрест плакат с портретом царевны Софьи в царском облачении, отпечатанный в нескольких экземплярах Шакловитым в патриаршей типографии. Призванный пред грозные очи князя мажордом клятвенно заверил Голицына, что не имеет к этому плакату никакого отношения. Наскоро перекусив, князь долго сидел, глядя потухшими глазами на изображение своей бывшей любовницы, по щеке которой пролегла жирная черная полоса.

Значит, сторонники Петра есть даже в его ближайшем окружении. Может, прав был Борис, когда говорил, что Софье осталось недолго сидеть на троне?

Наконец, денщик доложил о прибытии вчерашних парламентеров. Оторвавшись от своих мыслей, русский полководец попросил привести их. Повторив ритуал раскланивания, знакомый Голицыну по предыдущим дням, посланники хана заявили, что тот просит милости великих русских государей и готов не только отказаться от претензий на какие-либо выплаты со стороны Московского царства, но и пойти под их державу. Произнеся эту речь, парламентеры приготовились к длительным прениям. Казалось, что переговоры не закончатся и в этот день, но Голицын вдруг легко принял все предложения хана и скомандовал снимать лагерь на следующий день, мол, возвращаемся домой.

Сказать, что не только простые воины, но и полковники с атаманами пришли в полное изумление от такого приказа — это не сказать ничего. Все, кто по должности или по родству имел право заглянуть в ставку главнокомандующего, бросились к шатру князя, после того, как новость об отступлении словно молния, облетела все биваки. По всему огромному пространству, занятому русской армией, раздавались возмущенные крики, а в это время в своем шатре Голицын имел неприятный разговор со своими подчиненными, которые не могли понять, ради чего три месяца шли дикими степями к Крыму.