Читать «Пентархия Генералиссимуса» онлайн - страница 15

– Кто этот невысокий усач?

– Это Сталин!

– И кто он – этот Сталин?

– Я сказал уже, это Сталин.

– Я спрашиваю тебя не фамилию этого усача, а кто он в государстве?

– Он – Сталин! Сколько можно повторять – Иосиф Виссарионович Сталин! Или просто – Сталин! А вы спросите: не бог ли?

– Ага, понял как это надо понимать: Иосиф Виссарионович Сталин!!!

Иосиф Виссарионович что то знал о властвовани враз двух, трёх. четырёх и даже пяти властителей и это наводило его на мысли организовать что то подобное и в Советском Союзе, но только тогда, когда властвовать единоначально будет нельзя по каким-дибо причинам.

Отдать всю власть компаньонам – это решить все проблемы в государстве сохраниением режима. Среди нескольких властителей всё равно будет выделяться, возвышаясь, один и только один. И он, этот возвышенный, всё равно будет править в одиночестве, никому власть не отдаст и будет настаивать в своей правоте во всём, в чём его обвинят. И в конце концов его отстранят от власти, а то и, не дай бог, тихо убьют без суда и следствия.

Иосифа Виссарионовича не интересовала пентархия международного союза из пяти государств, заключённого в 1818 году на Ахенском конгрессе между Россией, Пруссией, Австрией, Францией и Англией и распавшимся в 1822 году.

Пентархия это и система главенств в Единой Вселенской Церкви пяти патриархов – Рима, Константинополя, Александрии, Антиохии и Иерусамлима при главенствующем положении Рима, сложившаяся после четвёртого Вселенского суда в 451 году н. э. Пентархия прекратила своё существование в связи с появлением антикефальных национальных церквей.

И, наконец, правительство из пяти человек по другому назвать нельзя – только пентархия. И такое правительство из пяти лишь человек, правительством никак не назовёшь – сатрапы да и только. Но уже лежало в голове удобно, ворочалось и кололо иголками. Слово то было колючее, как колючки – «пентархия», словно моток колючей проволоки размотался под ураганным ветром и хлестал всех без разбора – налево и направо, не уклониться, не избежать этой плети.

Вождю хотелось что то сказать себе, что то новое, кому ещё не говорил подобного, но голос его пресёкся и застыл. С собой не был откровенен, только перебирал в мыслях кого приблизить к себе не преемником, но в придуманную им пентархию. За окном шуршал по деревьям дождь, было тревожно от недопонимания положения после войны, от предчувствия потери в союзниках друзей и почему, казалось бу, друзья так жестоко обошлись с Японией, сбросив атомную бомбу на их город Хиросиму, не посоветовавшись с ним, как с союзником и другом. Его самолюбие было уязвлено и он вспомнил как в Потсдаме Трумен отозвав его в сторону сообщил ему что то важное и он, выслушав его, не вспоминал об этом важном до самой бомбардировки Хиросимы. Но в этот день вспомнил, как Президент США с непроницаемым лицом сообщил ему государственную тайну США об успешных испытаниях атомной бомбы. Но Вождь не воспринял это сообщение, ему не показалось это чем то особенно важным, а может даже это было провокационным со стороны Трумена, тем более, из дальнего конца зала на них не отрываясь смотрел Черчилль, очень заинтересованно, как бы ревностно, с застывшим выражением лица, которое вот-вот должно расплысться в улыбке от увиденного.