Читать «Парма» онлайн - страница 3

Не знали одного, что поход будет таким, каких еще не бывало…

Все шло по-старому, как в прошлый и позапрошлый годы: те же сборы, те же хлопоты. В одном была разница. Когда стало известно, что на Кваркуш пойдут девочки из восьмого класса, некоторые мальчишки запротестовали: «Возиться-то с ними!»

На школьном собрании больше всех возмущался Витя Пенкин: «Не надо брать не только девчонок, а и малышей из четвертого и пятого классов…» Говорить так Витька имел основание: он уже ходил на Кваркуш и знал, как нелегко порой бывает с мелюзгой.

Эти слова относились и к Мише Калачу. А все знали, как Миша предан Витьке. Везде и всегда следовал за ним, во всем подражал. Даже походку Витькину перенял — такую неторопливую, как бы усталую.

Миша сидел в последнем ряду, почти невидимый за спинами ребят. «Маленький! Ну и что? — с горькой обидой думал Миша. — Да если я захочу — неделю не буду есть, неделю не буду спать…» Предательские слезы набегали на глаза, моргни — и покатятся по щекам. Но Миша не ревел. Он только склонился ниже и так стиснул ножки стоящего перед ним стула, что побелели пальцы.

Считались с Витькой, но…

Учитель Василий Терентьевич, не знающий покоя человек, потерял на фронте правую руку, но это не сделало его инвалидом. Семь лет подряд гонял он с ребятами на дальние пастбища колхозные стада. И одной левой рукой умел столько, что иному и двумя несподручно: управлял трактором, метко стрелял из ружья, бросал спиннинг.

Василий Терентьевич все мог, ему все было доступно. И в этот раз он сказал твердо: «Пойдут те, кто заслужил!»

Поначалу все шло хорошо, как и предполагалось. Долгие дневные переходы по захламленному лесному вырубу, ночевки в тихих долинах речек, кормежки телят на бедных травами береговых лужайках… Все дальше и дальше на восток от родных Кедрачей, все в гору и в гору. Чувствовалась уже высота: исчезли надоедливые комары, лес стал реже, ниже да такой корявый стал, что и на лес не походил. А ночью — стужа. На землю опускался холодный пар, и из него капало, как из дождевой тучи.

Ребята шли обочинами выруба по бокам растянувшегося стада. Подгонять телят особенно не надо было, они и сами бежали. Глаза нужны были да глазоньки — смотреть за этими сорванцами, следить, чтобы не удрали в стороны, в лес. Удерут — ищи ветра в поле! Здесь хозяин — медведь. Он не дремлет.

Впереди гурта караваном шагали тяжело нагруженные кони. За ними и спешили телята. Лошади натужно храпели, высекали подковами из камней искры. То и дело слышался бодрый голос Василия Терентьевича:

— Давай, ребятки! Веселе-ей!

Когда он успевал обежать стадо, побывать и там и тут? Только увидишь учителя, только захочешь спросить о чем-нибудь, а его и след простыл. И снова слышится, уже с другой стороны: «Давай, ребятки!»

Вскоре лес стал совсем низкий, словно обрубленный по вершинам, чаще начали попадаться травяные еланки. Все радовались, что кончается этот долгий утомительный путь, не могли дождаться часа, когда выйдут на простор, дохнут вольного горного воздуха. Бежали из всех сил и телята — тоже надоел им пугающий сумрачный лес!