Читать «Парма» онлайн - страница 22

Наташа будто не слышит упрека, как ни в чем не бывало говорит:

— И настоящий чай есть. — Обжигая пальцы, выдвигает из-за ведра котелок. — Пей на здоровье!

Возле печурки жарко. Раскрасневшаяся Наташа прямо теряется, не зная, что делать в первую очередь — то ли подбросить дров, чтоб скорее закипал чай, то ли отложить все и привести в порядок так не ко времени распушившиеся волосы. Выбрав последнее, устраивается на свободном уголке скамейки и начинает взбивать редкой зубатой расческой свои обожаемые кудряшки.

— Ну и воображуля ты, Натка! — не выдерживает Витя Пенкин. — Тебе бы в артистки, а не телят пасти!

— Не всем же в артистки, — невозмутимо отвечает Наташа, не забыв при этом стрельнуть глазами в сторону Пети, который не может сидеть без дела и оттачивает на бруске большой, давно хранящийся в избушке нож. — Не всем в артистки, — повторяет.

Но Витины слова все же задевают Наташу, она кладет расческу в кармашек. Потом говорит совсем как взрослая, совсем как учительница по географии:

— Знаешь, Пенкин, телят должны пасти тоже красивые и культурные люди… И все профессии должны быть красивыми. Я вот очень хочу, чтоб про пастухов рассказывали так же, как про геологов и летчиков. И чтобы они были не просто пастухи, а какие-нибудь инженеры, не пасли бы, а только командовали, управляли… Ну всякими там телевизорами, приемниками… В общем, чтобы не бегали с вицами за скотом, а летали бы на вертолете или ездили на какой машине… Ты не смейся, это обязательно будет!

— Ну, размечталась! Давай снимай чай, — примирительно говорит Витя. — Никто не спорит: будут и вертолеты, и вездеходы, и пастухи-инженеры! Наливай чай, да рябину рубить пойдем. Слышь, голосят?

Пьют ребята чуть прислащенный чаек, мечтают о будущих временах.

— Ну, сила будет! — восхищенно причмокивает красными губами Гриша-младший. — Вот так посиживай в избушке, смотри знай, на экран да нажимай кнопки — правые, левые, куда телят гнать надо. А вечер настал, нажал какую-нибудь зеленую кнопочку — они все в сарай…

Пока Гриша рассуждал, сухари на столе убывали, убывали — и вот остались одни крошки.

Наташа набрала со дна мешка еще один котелок мелких обтертых сухарей, пошла вдоль нар, каждому подавая по горсточке.

— А сахару не просите, в чай высыпано три кружки. И вообще его мало осталось…

Нина сказала:

— Сейчас разделимся на две группы — одна пойдет за рябиной, другая будет убирать в сарае. А то там уже ступить негде. Гриша-старший и Петя…

— Хватит с меня! — мрачно перебил Гриша-старший. — Не пойду никуда!

Хоть и негромко сказал эти слова Гриша, а они больно резанули по ушам. Нина долго удивленно смотрела на Гришу и не могла понять, пошутил он или говорит серьезно.

— Это как — не пойдешь?

— Очень просто: возьму и не пойду.

— Не пойдешь? — повторила Нина.

— Не пойду!

— Ты… ты… — Нина захлебнулась, растерянно посмотрела на ребят, как бы ища поддержки, и вдруг закрыла лицо ладонями.

Ребята подавленно примолкли. Сразу что-то перевернулось, изменилось, будто кто одним безжалостным взмахом черной кисти перечеркнул и загородил от глаз и теплый день, и добрые надежды, и хорошее настроение. Витя Пенкин взял топор и быстро, ни на кого не глядя, вышел. Так же быстро, на ходу одеваясь, пошли из избы Миша Калач, Петя, Гриша-младший — все ребята.