Читать «Парламент Её Величества» онлайн - страница 83

Капитан глухо прорычал и провел ладонью по лицу покойника, закрывая тому глаза.

– Эх, Ванька-Ванька, – вздохнул Бобылев.

Только сейчас заметил, что руки были в крови. Попытался очистить их снегом, не получилось. Пришлось оттирать липкую жижу о кафтан друга – ему-то уже все равно.

Ваньку – пьяницу и забияку – было жаль. Но где-то в глубине души капитан почувствовал облегчение. Вадбольский, он и по трезвому делу болтун изрядный, а уж когда пьяный, так язык у него, что хвост коровий. Разболтает. Жалко Ваньку, но с мертвым оно спокойнее…

Когда капитан подошел к нему, немец был еще жив. У него еще хватило сил, чтобы спросить:

– Варум?

Немецкого языка (да и других языков тоже) капитан не знал, но догадался, что немец спрашивает, зачем его убили? А что тут ответишь? Разве всегда убивают за что-то? Иной раз убивают, потому что по-другому нельзя.

– Ну тебе-то уже какая разница? – грубовато отозвался капитан, а сам, в свою очередь, спросил: – Ты что ли, Эрнст Бирон?

Немец только прикрыл глаза, давая понять, что это именно он. Потом, открыв глаза, попросил:

– Мой конь есть ранен. Он умирать. Нужен добить!

– Ишь ты! – удивился Бобылев. – Лошадь, стало быть, жалеешь?

– Лошадь есть чудо природа! Лошадь лучше, чем человек!

– Твоя правда, – не стал спорить капитан.

Вороной конь лежал на боку и всхрапывал. Показалось, что он плачет. Перекрестившись, гвардии капитан вытащил из седельной кобуры пистолет, которым немец не успел воспользоваться, вложил ствол в ухо коню и нажал на спусковой крючок.

– Данке шён, – поблагодарил его немец.

– Битте шён, – отозвался капитан. Ухватываясь за рукоять Ванькиной шпаги, пожелал: – Ну, царствие тебе небесное, Эрнст Бирон!

Клинок, зажатый ребрами, словно тесными ножнами, сидел плотно. Пришлось поднатужиться. Хлынула кровь, а немец захрипел, дернулся и наконец-таки умер.

Осмотрев поле боя, обшарил еще теплое тело немца. Приятно порадовал кошелек у пояса. Красивый, вышитый бисером и золотой ниткой. По весу судить – рублей пятьдесят, не меньше. Рубли там или талеры, можно и потом посмотреть. Хотя… Лучше сразу. Не стоит кошелек у себя оставлять – кто знает, не сама ли Анна вышивала? Стал пересыпать в свой и чуть не завыл от счастья. Пятьдесят золотых дукатов! Это же, жалованье за пять лет! Еще раз порадовавшись, затоптал кошелек в снег. Во внутренних карманах бумаги – ну, нехай там и лежат. В боковом – золоченые часы, на золотой же цепочке. Эх, хорошие часы, дорогие. Верно, не меньше ста рублей стоят. Подумав немного, капитан шмякнул часами о ближайшую елку и кинул подальше. Оставить – холопы возьмут, а вещица приметная. Может, царица их и дарила? Скрипя зубами от жадности, снял с перстов убитого дорогие кольца. Но выкинуть не хватило душевной твердости. Подумав, спрятал в карман. Потом, втихую, куда-нибудь да кому-нибудь и продать можно. Вздохнул – почто часы-то выкидывал? Надобно было припрятать, а потом как-нибудь и продать. Ну да поздно уже.

На всякий случай обшарил и Ванькин мундир. Ну, у того ничего стоящего. Денег у прапорщика отродясь не было, а все, что можно пропить, – пропил. Вот шпага разве что да пистолеты. Это можно и себе забрать. Оружие простое, без примет, но денег стоит.