Читать «Парадигма» онлайн - страница 83

Седой нежно погладил тыльной стороной ладони восковой лоб малыша, глаза наполнились слезами — как и у всей толпы. Затем он дрожащим слабым голосом обратился к людям:

— Нельзя передать словами ту боль, что все мы сейчас чувствуем. Перед нами — ужаснейшая несправедливость. Мать стоит на коленях и плачет, умоляет, требует! Уверен, она проклинает богов, спрашивает себя: почему не она? Почему он? Чем заслужил столь суровую кару? Ведь он даже не вкусил этой жизни, чистая душа пропала, стала частью страшного плаща богини смерти. — Седой гордо выпрямился. — Но хватит попусту нам сотрясать воздух! Настал миг обряда! Сами боги признали свою ошибку!

Он начал медленно качать сверток и что-то неразборчиво шептать. Священнослужители, до того молчаливо стоявшие в стороне, окружили его, опустились на колени. Солнце точно увеличило яркость, распухая на глазах. Птицы, сидевшие на крышах домов, с громким хлопаньем крыльев и криками вспорхнули черной тучей. Я ощутил, как по телу разлилось приятное тепло. Мне стало хорошо, уютно, спокойно, будто оказался в старом знакомом месте, где всегда рады. И без того счастливые лица людей осветились широкими улыбками.

— Именем Баамона, проглотившего этот мир, — громогласно начал перечислять храмовник, раскрывая сверток с мертвым ребенком, — именем Фаарона, ястребиным взором способным проникать в глубины наших душ, именем Джуумон, навечно сидящей в высокой башне, где длинными пальцами перебирает нити судеб… Приказываю: вернись, младенец! Открой глаза! Пусть жизнь вновь наполнит тебя! Мать ждет!

Я ожидал яркого шумного представления, характерного для магического действа, — с энергетическими лентами, плясками световых искр, дрожанием воздуха и вскипающими камнями. Но всё произошло быстро, тихо и незаметно. Я лишь моргнул — и в свертке оказался здоровый ребенок. Тишину площади нарушил громкий детский плач. Этого просто не может быть!

— Чудо, чудо, чудо… — зашептала толпа. — Смотрите, как он прекрасен… Какой милый мальчик… Пусть благословенны будут боги…

Я всмотрелся в младенца, пытаясь найти несоответствия, понять, где меня обманули. Вместо сморщенной мертвой плоти — здоровая белая кожа. Огромные глаза яркой блестят и непонимающе глядят в небо, пухлые щечки так и пышут здоровьем, маленькие милые ручки хватаются за одежду храмовника, а рот кривится от недовольства.

Мать замерла не в силах пошевелиться.

— Возьми дитя, — сказал седой. Он из гиганта вновь стал самим собой, а сияющий фиолетовый орел вокруг его фигуры исчез. — Боги исправили свою ошибку — больше ты никогда не будешь страдать.

Он протянул ей пищащий сверток.

Толпа заликовала. Многие принялись обниматься, хлопать друг друга по спинам. Пришедшие сюда грязные недовольные оборванцы преобразились — их распирает от счастья, они делятся радостными улыбками, танцуют, взвывают к богам. Словно людей подменили. Даже чопорная знать стала вести себя иначе: пропала спесь, больше никто не бросает надменные взоры в толпу. Я мысленно пожурил себя за то, что, когда пришел на площадь, навесил ярлыки на всех этих мужчин, женщин, детей и стариков. Будто бы выше их, а они — лишь грязь.