Читать «Падение великого фетишизма / Вера и наука» онлайн - страница 17

Таким образом, «мир действий» расширился для человека и охватил, вслед за его социально-трудовой природой, также и природу вне-социальную, ее стихийную активность.

Основная метафора есть начальное единство речи и поэзии. Антропоморфизм основной метафоры, конечно, не был сознательным уподоблением внешних явлений фактам человеческой жизни, какое применяется позднее поэтами; но уподобление бессознательное составляло ее сущность, и проникало собою все мышление людей о природе, и было исходной точкой так наказываемого «поэтического» воззрения на мир всех племен и народов на заре культуры. На той же основе возникла в дальнейшем и обратная тенденция поэтической мысли народов — уподобление действий и переживаний человека процессам внешней природы: оно стало возможно именно потому, что всеобщая первоначальная метафора создала однородность между жизнью природы и людей.

XII

Первичные корни — трудовые крики — еще не представляли из себя того, что принято называть познанием. Взятые в отдельности, они служили для призыва и собирания работников, для их ободрения в работе, для регулирования ритма работы, — но лишь в минимальной степени были пригодны для передачи накопленного трудового опыта от человека к человеку и от поколения к поколению.

Потребность в такой передаче породила техническое правило — элементарную форму собственно познания.

Это произошло тогда, когда производство стало усложняться, и отдельные его процессы утратили свою первобытно-элементарную простоту, при которой каждый из них мог выражаться всего одним словом-понятием. Они распадаются на целые ряды различных последовательных действий, ряды более или менее длинные.

Если в таком ряду всякое действие обозначается отдельным словом, то цепь этих слов, взятых в той же самой последовательности, образует познавательную схему трудовой операции или техническое правило. Схема запоминается, заучивается от одного к другому, и становится организующей формой для дальнейшей практики. Напр., техническое правило о добывании огня должно было в первобытной группе сохраняться в виде ряда слов-понятий, обозначающих следующие действия (которые в современном языке могут быть выражены лишь довольно сложными словесными комбинациями): взять куски дерева, тереть их один о другой, подложить сухих листьев, получить огонь, раздувать его, прибавить сухих ветвей, и т. под. Разумеется, такая идеологическая форма могла получиться только уже тогда, когда значительно усложнилось самое производство, и соответственно этому возросла численность словесных знаков, и их детализация.

Основная метафора чрезвычайно обогатила и усовершенствовала подобные зародышевые схемы, так как она ввела в цепь их последовательности также действия, происходящие вне человека — изменения в материале его труда при самом производстве, изменения в среде, с которыми должны быть связаны различные фазы работы, и т. д. То же самое правило добывания огня может тогда включить указание на то, что от трения дерево задымится, и вслед за этим надо прибавить сухих листьев и раздувать, а затем разгорится огонь, после чего надо подкладывать уже сухих ветвей и большие куски дерева. Для земледелия, даже самого примитивного, необходимо знать, что, положим, начинать посев следует лишь тогда, когда в движении солнца на небе происходят такие-то изменения, а в состоянии атмосферы — такие-то… Если же вся запоминаемая цепь слов выражает действия, протекающие во внешнем мире, то перед нами, очевидно, будет зародышевое описание природы.