Читать «Очерки истории чумы. Книга I. Чума добактериологического периода» онлайн - страница 308

Из этого протокола видно, что чума появилась в г. Реште два месяца тому назад и оставалась нераспознанной.

«Из описания припадков, изображенных в 12 пункте протокола, ясно вытекает, что болезнь эта есть чума (pestis), хотя персидские врачи, из боязни или непонимания, не называют ее этим именем. Что же касается исхода болезни, который будто бы при лечении простыми средствами был благоприятный, без лечения — смертельный, то я к этому отношусь с большим сомнением потому что не допускаю, чтобы домашние средства, например, припарки и какое-нибудь слабительное, могли иметь благотворное влияние на такую грозную болезнь и чтобы персидские врачи занимались бесплатно лечением бедного класса народа, среди которого болезнь эта в особенности свирепствует.

Равным образом сильно сомневаюсь в справедливости 16 пункта, в котором говорится об общем числе смертности: она должна быть гораздо значительнее, тем более что в следующие дни, при моем посещении 10-ти больных, я мог убедиться, что большинство из них брошено на произвол судьбы без всякого врачебного пособия; поэтому персидские медики сами не знают, сколько заболело и умерло или умышленно скрывают настоящую численность смертельных случаев. Несмотря на сознание заразительности болезни, врачами по сие время не предпринято никаких предохранительных мер, умершие погребались на городских кладбищах, квартиры и платье их не проветривались, вообще не производилось нигде никакой дезинфекции, а через это упущение дана полная возможность для дальнейшего распространения заразы.

Действительно, в настоящее время болезнь эта, кроме Джиркуче, начала обнаруживаться уже в четырех частях города.

Желая ближе познакомиться с клиническою картиною существующей в Реште болезни, я просил гг. присутствующих врачей показать мне несколько больных, но от всех получал положительный отказ с уверением, что будто бы в настоящее время нет более этой болезни, благодаря наступившим дождям и прохладной погоде. Между тем в конце заседания врач Ага-Мирза-Яхья обещался завтра показать мне выздоравливающую малолетнюю девочку и действительно исполнил свое обещание, показав не только ее, но еще, кроме того, других трех больных.

Вообще из всего хода заседания я вынес то убеждение, что персидские врачи почему-то ко мне относились с недоверием и всеми силами старались отклонить мое внимание от практического знакомства с болезнью, и не будь уполномочия от сепехсаляра, мне не удалось бы их собрать на сог вещание. 4, 5 и 6-е мая мною посвящены были на осмотр больных, которые частью указаны вышеупомянутым Мирза-Яхьей; частью Каргузаром, а некоторые открыты мною лично. Краткие истории болезней, с описанием домашней обстановки больных, при сем прилагаются (см. ниже).

Посещая больных, я лично мог убедиться, кроме описанной в историях болезни грязи, в противогигиеническом содержании самого города Решта. По многим улицам протекают каналы с грязною, вонючей водою и все они направляются в квартал Джиркуче по покатистой местности, распространяя смрад и зловоние. В базарной линии, находящейся близ Джиркуче, существуют целые склады соленой и тухлой рыбы (лещ и кутум), каковые, вместе продаваемым здесь же луком и чесноком, издают невыносимое зловоние. Зловоние это увеличивается больше оттого, что сверху базар крытый, что препятствует свободной вентиляции, внизу же господствует кисельная грязь, поддерживаемая стоками отхожих мест от соседних домов, вследствие чего, от слияния сортирного запаха с запахом тухлой рыбы и гнилого чеснока, образуется баснословная атмосфера. Между тем в этом смраде проводят целые дни несколько сот людей, и были примеры, что многие из них поплатились жизнью от бубонной болезни за свое пребывание здесь. Близ армянской церкви и большего караван-сарая, в котором живут русские подданные, находится гора мусора, свозимого сюда десятками лет, на этой же горе исстари производится резание коров и овец (бойня), от чего разложившиеся кровь и мусор издают такое зловоние, что к ней невозможно приблизиться. Когда я проходил мимо мечети, находящейся в Джиркуче, мне указали могилу чайного торговца Измаила, три дня тому назад умершего от чумы. Могила подрыта под стену мечети и сверху замазана сырою грязью, так что всунутая мною палка свободно прошла до пустоты, в которой лежит труп. Тело Измаила временно положено в могилу и предназначено для перевозки в Кум. Вот еще новый способ для распространения заразы. В квартале Джиркуче был мне показан дом, принадлежащий Хаджи-Гулям-Гусейну, в котором первоначально обнаружилась болезнь. Дом стоит на сухом грунте земли, в узком переулке, на углу которого лежала дохлая кошка, покрытая червями, и он был заколочен по случаю смерти обитателей, так что я не мог попасть во внутренность его. По всему переулку господствовала мертвая тишина, и я не встретил ни одного живого лица.

Принимая во внимание протокол заседания рештских врачей и основываясь на личном наблюдении 10 больных, я заключаю, что существующая в настоящее время в г. Реште болезнь есть людская чума (pestis), не получившая пока злокачественного характера, но при всем том в высшей степени заразительная и опасная. Из прочтения прилагаемых историй болезни видно, что почти каждый больной указывает с положительностью место и приблизительно время своего заражения; и что нет никакой другой болезни, кроме чумы, сходной с описаниями по совокупности вышеописанных припадков во всей врачебной науке, по крайней мере, они мне неизвестны.

Констатировав по своему убеждению чуму, я объяснил консулу г. Норду об опасности пребывания в Реште и советовал гг. членам консульства оставить город на несколько недель, пока не прекратится зараза, в чем мною и выдано свидетельство от 5 мая за № 16, копия с которого при сем прилагается. 7 мая, по просьбе моей, консул г. Норд собрал русских подданных, которым я осторожно заявил, что, так как в Реште существует заразительная болезнь, то советую бездетным выехать на время в Энзели, где нет подобной болезни, кроме детской оспы и кори, другим же — в горы. Многие из русских подданных изъявили желание возвратиться в Россию и высидеть в карантине узаконенный срок; из остающихся в Реште просили дать совет, как предохранить себя от заразы, в чем просьба их мною была тотчас же исполнена.

6 мая, в бытность свою в г. Энзели, я узнал от агента российского консульства в Гиляне г. Углева, что в Энзелийском порте находится около 15 торговых русских судов, вследствие чего поручил г. Углеву передать боцманам, пока зараза еще не дошла до Энзели, убрать суда поскорее в море. Между прочим, едучи в Энзели вышеозначенного числа, я получил сведения от тавризского торговца красным товаром, Самона Шахназарова, что по всему Талышу, где более 12 тысяч жителей, начиная от деревни Канур-чал до Астары, т. е. до русской границы, свирепствует около 3-х месяцев какая-то болезнь, от которой умирают 30—40-летние крепкие люди в продолжение каких-нибудь 2–6 дней; какою болезнью, Шахназаров не знает. Так как талышинский народ очень дикий и скрытный, то от него трудно что-нибудь узнать, но что умирают много, Шахназаров заключает еще из того, что никогда ему, в продолжение 8 лет, не приходилось продавать столько белой погребальной материи, как в эти последние 3 месяца. На мой вопрос, не заметили ли вы опухолей в паху, под мышками или в другом месте у больного, — он отвечал, что у одного мальчика “действительно я сам видел опухоль за ухом; но его отправили для излечения в Решт, где он вскоре и умер, у других же не знаю”. Кроме этой болезни, по Талышу сильно свирепствует оспа на детях, которых также много умирает.

По возвращении в Решт, я заявил об этом слухе генерал-губернатору и просил его командировать в Талыш добросовестного персидского медика для определения существующей там болезни, на что генерал-губерна-тор дал полное согласие. Кроме того, я рассказал недавно прибывшему, вновь Назначенному рештскому генерал-губернатору о жалком положении города, вследствие существующей заразительной болезни и упущении должных предохранительных мер, советуя их принять как можно скорее.

Насколько я мог заметить в свое 7-дневное пребывание в Реште, жители города очень испуганы появлением небывалой болезни и как бы угнетены. Напрасно раздаются на площадях звуки трубы и барабанов, созывающие народ на священные мистерии, устроенные не в очередь по распоряжению персидского правительства для успокоения публики; народ, хотя идет на них, но как-то испуганно озирается и чего-то ждет.

Жизнь кипит еще на базарах, но в улицах, где есть больные, она подавлена. Узнай жители Решта, что существующая у них болезнь есть чума, они моментально разбегутся кто куда может, бросив все свое благосостояние.

С большим любопытством многие спрашивали меня, какую болезнь я нашел у них в Реште и как ее назвать. Само собою следует, что ответ был более или менее успокоительный, что, дескать, болезнь хотя и заразительная, но не так опасна, как вы думаете, и нисколько не похожа на чуму. Это фальшивое объяснение успокаивало многих любопытных, разносящих успокоительную эту весть по всему городу. Здесь я только понял слова генерал-губернатора, что мой приезд и посещение больных успокоили край.

Из мер предосторожностей, предпринимаемых для себя и моего переводчика, я употреблял нижеследующие: 1) намазывание всей поверхности тела толстым слоем растопленного бараньего сала; 2) отдельное платье и белье, предназначенные только для визитации больных, которое снималось на дворе немедленно же по окончании визитации; 3) опрыскивание всего платья раствором хлорной извести и карболовой кислоты, кроме того, последняя на вате положена была во все карманы и за околыш фуражки, и, наконец, 4) по исследованиям больного, руки тщательно вымывались водою и раствором хлорной извести. По окончании всех визитаций, платье это было истреблено, из опасения передать на нем другим заразу. Во время визитации я постоянно курил папиросы и советовал делать то же переводчику, и, благодаря этим мерам никто из нас не заразился чумою.

В приморском городе Энзели три месяца как свирепствует натуральная оспа (variola) и семь месяцев — корь (morbilli); от первой умерло 350 человек, от второй — 80. Оспа по преимуществу поражает детей и молодых субъектов до 20-летнего возраста. Если взять во внимание 2 тыс. народонаселения Энзели, при 700 домах, то процент смертности окажется очень большим, и нет почти дома, в котором бы не было оспенного больного, умершего или выздоровевшего.

Из посещенных мною 6 больных я ни у одного не нашел привитой предохранительной оспы и вдобавок узнал, что по всему Гиляну нет ни одного оспопрививателя и что предохранительная оспа уже давно никому не прививается. У шестилетней девочки, по имени Садра, была даже черная гангренозная оспа, от которой она на 11 день находилась уже в агонии. Помощник ензелийского начальника Мирза Мехди и другие уважаемые жители города дали мне письменное удостоверение на персидском языке, что, кроме оспы и кори, в Энзели нет другой заразительной болезни».