Читать «Охотники за умами» онлайн - страница 20

Еще одно важное соображение следует принимать во внимание, если хочешь, чтобы люди поверили в твою «чокнутость» и стали опасаться, как бы ты не выкинул чего-нибудь непредсказуемого: надо вести себя таким образом постоянно, а не только тогда, когда думаешь, что на тебя смотрят. В федеральной тюрьме в Марионе, штат Иллинойс, я опрашивал печально известного грабителя и угонщика самолета Гарри Трэпнелла, и тот похвастался, что может ввести в заблуждение любого тюремного психиатра, симулируя какое угодно психическое заболевание. Хитрость заключалась в том, что он притворялся постоянно, даже когда был один в своей камере. Тогда на допросах ему не приходилось соображать, что делать, и это его не выдавало. Я же задолго до того, как получил совет столь квалифицированного «эксперта», уже обладал некоторым инстинктом преступника.

Если не удавалось предотвратить драку угрозами, применяя свои любительские способности к психоанализу, я старался не дать ей вспыхнуть и разрастись. Пристально наблюдая за людьми, я вскоре обнаружил, что по позе, по поведению человека могу предсказать, что у него на уме и что он может выкинуть в следующий миг. И в случае угрозы или сомнения, используя элемент неожиданности, всегда выталкивал потенциального драчуна из бара, прежде чем тот успевал сообразить, что с ним произошло. Я всегда утверждал, что большинство сексуальных маньяков и серийных насильников овладевают методами контроля над людьми и управления ими - теми же самыми, которым обучался я, но для иных целей.

После окончания средней школы я по-прежнему мечтал стать ветеринаром, но мои оценки оказались ниже тех, что требовались для поступления в Корнеллский университет. Максимум, на что я мог рассчитывать, был аналогичный курс в Монтане. И вот мальчик из Бруклина и с Лонг-Айленда отправляется в сердце страны Большого неба. Культурный шок, который мне пришлось там пережить, был огромен.

«Привет из Монтаны!- писал я в одном из первых писем домой. - Здесь мужчины - это мужчины, а овцы ужасно нервные». Монтана воплощала для меня все возможные стереотипы и клише западноамериканского приграничного образа жизни. И с этими мерками я, человек с Востока, предстал перед её людьми. Я вступил в местное отделение общества «Сигма Фи-Эпсилон», которое состояло почти из одних местных ребят, и выделялся среди них, как оттопыренный из-за болячки большой палец. Нарочито носил черную шляпу, черный костюм и черные: ботинки, отпустил длинные бачки, как у героя «Вестсайдской истории». Такими в то время представляли нью-йоркцев.

И я пользовался этим на полную катушку. На всякие общественные сборища местные жители одевались по-западному и танцевали тустеп, а я в последние несколько лет с религиозным обожанием смотрел все подряд телепередачи с Чабби Чекером и знал самые немыслимые разновидности твиста. Сестра Арлена, которая на четыре года была старше меня, давно записала брата в свои постоянные партнеры по танцам, а я, в свою очередь, обучал все школьное общество. И теперь чувствовал себя миссионером, заехавшим в такую глушь, где никогда не слышали английского слова. Я и раньше не особенно славился успехами в занятиях, а теперь, из-за того что занимался чем угодно, только не учебой, стал получать оценки и вовсе ниже некуда. К тому времени я успел поработать вышибалой в барах Нью-Йорка, но в Монтане употребление спиртного разрешалось только с двадцати одного года, и это показалось мне настоящим унижением. Но, к сожалению, не остановило.