Читать «Охота на Сталина, охота на Гитлера» онлайн - страница 207

Председательствовавший на процессе В. В. Ульрих зачитал Григорию Ивановичу показания Гордова: "В беседах с Рыбальченко и Куликом, которые были более близки ко мне, высказывал угрозу по адресу руководителей ВКП (б) и правительства. При этом я неоднократно называл руководителей ВКП (б) и правительства правящей кликой и кучкой тиранов и обвинял их в том, что они ради личного обогащения якобы разграбили страну и сделали ее нищей… Разделяя мои вражеские настроения, Рыбальченко и Кулик также злобно клеветали на правительство и, обвиняя его в неспособности руководить страной, договорились до того, что такое правительство необходимо свергнуть…"

И бывший маршал вынужден был признать: "Был случай, когда Гордов вышел из госпиталя и зашел вместе с Рыбальченко ко мне на квартиру, у нас возник разговор, и Гордов сказал: "Черт знает, довели страну до нищего состояния". Затем, когда был болен Сталин, Гордов высказался так, что существует какая-то правительственная кучка тиранов. При мне о Сталине и о свержении Советского правительства Гордов и Рыбальченко никогда не говорили, так как они знали, чтоя был близок к Сталину, и они боялись меня. Возможно, это они говорили вдвоем, без моего присутствия… Да, Гордов и Рыбальченко - антисоветские люди, с которыми я вел антисоветские разговоры, чего раньше не замечал и осознал это только в тюрьме".

В последнем слове Кулик просил о снисхождении: "Я был озлоблен против Советского правительства и партии, чего не мог пережить, как большевик, и это меня привело на скамью подсудимых. Я допускал антисоветские высказывания, в чем каюсь, но прошу меня понять, что я в душе не враг, что я случайно попал в это болото, которое меня затянуло, и я не мог выбраться из него. Я оказался политически близоруким и не сообщил своевременно о действиях Гордова и Рыбальченко".

Сталин Кулика не пощадил. 25 августа 1950 года его расстреляли. В тот же день судили Гордова и Рыбальченко. Они признали свою вину, но жизнь все равно не спасли. Василий Николаевич на закрытом заседании Военной Коллегии Верховного Суда согласился, что вел "нездоровые разговоры о коллективизации и во время одного такого разговора допустил выпад против Сталина", но уверял, что не является ни врагом, ни контрреволюционером и горячо любит свою Родину.

Германские заговорщики 20 июля в большинстве своем на суде пощады не просили, да и понимали неизбежность смертных приговоров. Они утверждали, что в устранении Гитлера видели единственный путь для спасения Германии. Советские генералы-псевдозаговорщики не стали на процессах отстаивать свои антисталинские взгляды. Здесь сыграли роль сразу несколько обстоятельств. Немецкие генералы и политики держали ответ за неудавшееся покушение на фюрера и реальный заговор с целью захвата власти. Гордова, Кулика и Рыбальченко судили за одни только разговоры. Они уже несколько лет провели в тюрьме и надеялись, что высшей меры наказания к ним применять не будут. Сказалась и разная ментальность германских аристократов, составлявших костяк заговора 20 июля, и советских выдвиженцев из рабоче-крестьянской среды. Штауффенберг, Бек и их соратники рассчитывали после убийства Гитлера ликвидировать нацистский режим и вернуться к демократии Веймарской республики. Кулик, Гордов и Рыбальченко дальше мыслей об улучшении советской власти и замены Сталина кем-либо более терпимым и менее жестоким не шли. Кулик, например, показал на суде: "… Мы обсуждали, если что-либо случится со Сталиным, то кто его может заменить? Я сказал, что может заменить его Молотов, но он тоже уже стар, а Гордов или Рыбальченко сказал, что его лучше может заменить Вознесенский".