Читать «От Сталина до Горбачева. Воспоминания хирурга о власти в СССР» онлайн - страница 9

Жизнь менялась на глазах.

Рыночная площадь опустела, частная торговля исчезла. Город быстро расстраивался: мужики перевозили дома из деревень – спасались от колхозов. Культура хирела: прекратились удешевленные спектакли. Открылся торгсин – государство собирало золото и серебро на индустрию. Я в магазин не заходил.

В стране шла тотальная зачистка – арестовывали бывших офицеров, эсеров, меньшевиков, дворян, купцов. Не скажу, что нас, ребят, это сильно трогало: народ все бедный, аресты коснулись лишь нескольких человек.

Моя жизнь значительно изменилась. Валя уехала в Ленинград. Я ее не видел. Тоска осталась, но как-то притупилась. Отболело.

Зато мужская компания расцвела. У Леньки Тетюева открылся музыкальный талант – стал играть на гитаре, мандолине, на трубе в оркестре. Все мальчишки начали курить. Я не поддался, но на «посиделки» ходил. Однако к десяти часам всегда возвращался. Маме писал каждую неделю, но ездить стал реже.

В большом темпе мы проучились почти до нового, 1931-го года.

И тут пятилетка нас настигла: отправили на «ликвидацию прорыва» в лесопильные заводы на север, за Белое озеро. Там остро не хватало рабочих.

Шли пешком, расстояние около двухсот километров. Мороз 20–30 градусов, выдали фуфайки, ватные штаны и рукавицы. Валенки у всех свои.

На Кемском заводе я попробовал рутинную жизнь рабочего и понял классовую ненависть.

Работа была тяжела и однообразна – отвозить доски на вагонетках и складывать в стопы. К обеденному перерыву уже вымотан, а после еще четыре часа тянуть. В общежитие сначала приходил чуть живой. Потом втянулся.

С ужасом представил: если бы так на всю жизнь? Понял, почему культурные рабочие шли в революцию – завидовали. И я бы пошел.

Жизнь большой компании не тяготила. Народ подобрался хороший, не пьянствовали и не хулиганили. Вот только жестоко обовшивели – спали вповалку, мылись редко, дезкамер тогда не было. Без малого четыре месяца проработали, социализму помогли.

После прорыва мы все как-то повзрослели. Я чуть не через день ходил к Тетюевым, девушки приходили, разговоры вели. Ленька собрал струнный квартет. Танцевали. Но не я. Так и не выучился. Комплексовал.

Техника мне понравилась, читал по паровым турбинам, котлам, дизелям. Изобретал машину для укладки досок в стопы. Делал чертежи.

Учились без каникул до июля и сразу же поехали на новую практику, на этот раз под Ленинград, на целлюлозно-бумажный комбинат.

Там снова была тяжелая работа кочегаром в котельной.

Очень хотелось повидать Валю. Ораниенбаум – вот он, рядом, час езды от Ленинграда, только в другую сторону. Уже знал, что она вышла замуж, но все равно хотя бы взгляд. О моей любви, конечно, не знали, но повидать одноклассников согласились. Поехали компанией в воскресение.

Запомнился бескрайний парк, болтовня с приятелями об учебе – они будут лесничими – и короткое свидание при людях с замужней женщиной Валей.

– Все очень хорошо, муж – студент, любит, имеем комнатку в общежитии.

Вот так: «Все прошло, как с белых яблонь дым…»