Читать «Осторожно — люди. Из произведений 1957–2017 годов (сборник)» онлайн - страница 292

Записи С. X.

Здравствуй, новая осень. Придите ко мне, надежды мои, дайте мне вдохновение и успокоение. Голубое небо, ясные дни. Стойте, бугорки мои, леса мои и пригорки. Глядите все на солнышко.

Ехали на возах, в детстве, с сеном. Возы стали все, как колокольни, и покачиваются. Гляжу вниз — страшно. Река и мост впереди узенький, почти все перекладины видны. Но лошадь ступает ловко то на мостки, но на переклад. Прошла, прошла лошадь.

Нет мне места в деревне, негде жить на земле, и по воздуху плавают обители новые ваши. Возьмите меня с собой! Посадите на ковристую скамеечку, играйте музыку, песенки пойте. Не эти, нет, я не пойду. Я буду жить один. У вас слишком шумно.

Но если позволите, буду приходить к вам на закате солнца, когда вы будете розовая в румянцах своих и солнечных улыбках.

Здравствуйте. Здравствуйте! Что вы глядите на меня не как прежде. Разве я стал не такой?..

Что такое время и как его понимать? Разве я стал бы наобум тратить всю мою жизнь? В результате моих переживаний, что получилось, выработалось годами — не принимают как неподходящее по времени. Требуют, чтобы я начал опять с азов, те азы, которые я уже двадцать лет назад пережил. Вот когда проживете вы свои двадцать лет, тогда и вам не захочется повторять сказку про белого быка. Тогда поймете мое положение. Эскизов много, почти все сохранились, по ним видна история моих переживаний.

Спасите, спасите меня От холода и от огня. Пошлите здоровье и свет, Чтоб выполнить давний завет. От Бога придите во сне, Любовь укрепите во мне!

Искусство постигает все. Учился, учился, писал, и вот живу дома… Я думаю.

Пояснение

Может быть, прав А. Т-ов! Или не прав? Он, например, считает, что как художник созрел Семен Худяков поздно и потому в Петербурге никто ничего в нем не смог разглядеть.

Разумеется, он примеряет на себя, как почти все люди примеряют, чужие поступки и чужую жизнь. Потому что сам А. Т-ов, по-моему, человек совершенно другого типа.

Существуют люди, которые, видимо, проживают несколько самостоятельных жизней и движутся иной раз словно бы резкими скачками. У А. Т-ова такой скачок произошел в сорок лет, когда его новые работы вообще перестали воспринимать, точно он просто сошел с ума. Именно в сорок лет, когда все сверстники почти всего уже достигли и поднялись до своей собственной вершины.

Но ведь в 1914 году в Петербурге Худякову тоже было сорок лет! Так прав или не прав А. Т-ов? Я спрашивал и у Александра Гавриловича, что ему известно. У самого же С. X. сохранилась о Петербурге, по-моему, только одна запись, черновик письма. Привожу его дословно: «Вот уже больше десяти лет ищу возможность учиться и показывать работы в нашей столице и все не могу. Можете судить об этом хотя бы по следующему обстоятельству: мой главный покровитель, лучше которого, по Вашим словам, в советники мне на найти, кажется готов принять меня за странника и желал бы написать с меня портрет… Значит, это максимум „просветительности“, какую могла предложить мне наша столица. А потому я не могу…»