Читать «Особые обстоятельства (Рассказы и повести)» онлайн - страница 20

Замойский сразу из-за стола оглядел Сонечку с ног до головы и велел Парамоновой выйти, а гостье присесть. Надежда Николаевна сделала Сонечке глазами какой-то знак и притворила дверь; Сонечке почудилось, будто повернулся снаружи ключ. Заливаясь жаром — ей казалось, что даже платье покраснело, — она ждала чего угодно, готовилась драться и визжать хоть три дня без передышки. А Замойский, взбив пушистую пену волос, стремительно вырвался из-за стола. Он миновал съежившуюся в кресле Сонечку, промчался мимо еще раз. Постепенно замедляя шаги, рассуждал:

— Взгляд на кафе и рестораны как на клоаку, на вертепы пьянства и разврата — мещанский взгляд, взгляд оттуда, из нэпа, из купеческого Замоскворечья и так далее. Мы должны, обязаны с этим бороться, товарищи! Все вместе, да!.. Обслуживание сегодняшних клиентов — целая наука, многотрудная и точная, состоящая из массы необходимых мелочей, из вдохновения, находчивости и расчета… Мы, как артисты, должны всегда быть в наилучшей форме, не выказывать ни усталости, ни раздражения, пусть даже дома болеет ребенок, ушла жена, то есть муж, любимому сенбернару раздавило хвост катком асфальтируваюва — тьфу, черт, машины, и так далее… Не важно, будете ли вы официанткой у меня в ресторане, или не будете, я хочу, чтобы взгляд ваш на работу изменился. Многим, большинству, что входят сюда с улицы, и невдомек, каково приходится, к примеру, посуднице либо официантке…

Сонечка все-таки в кресле поправилась, разжалась немножко, поняв, что ей угрожает только долгая беседа.

— У меня в ресторане три главные заповеди, — продолжал с горячностью Замойский. — Высококачественная и недорогая пища, быстрое и вежливое обслуживание, точный и, главное, честный, подчеркиваю, честный расчет. И потому мне очень важно, кто со мной работает, что за люди принимают моих гостей. Ибо всех посетителей ресторана я считаю дорогими гостями, а поваров, официанток и остальной персонал — добрыми хозяевами…

Слушая Замойского, Сонечка думала, что слова его и вправду совсем не соответствуют тем представлениям, которые были и у ее сестры и у нее самой; да ведь и в «Колизее» было вовсе по-другому, будто за пределами страны, где живет Замойский. Но «Колизей» вспоминался смутно: холодно блистающие колонны вестибюля, жадная волосатая рука швейцара, заглотившая металлический рубль, подъем по бесконечному лестничному маршу, по бесшумному водопаду ковра, круглая громадность зала, теряющаяся в полусумраке, — был день, ни полного освещения, ни музыки не полагалось — долгое ожидание за холодной белизною скатерти, презрительный официант и угодливое хихиканье Хабиба, который до этого держал себя грубовато, с наглинкой… Все тогда ее подавляло, она ощущала себя ничтожной мошкою, случайно залетевшей в какой-то неведомый мир, и лишь то, что творилось внутри нее самой, как-то еще спасало…