Читать «Орёл умирает на лету» онлайн - страница 110

...Первые лучи солнца упали на пепелище и развалины. Рашиту больно было наблюдать за рождением утра после того, как похоронили Матросова. Рашит не находил себе места. Он сбежал вниз, в блиндаж, оставленный противником.

Здесь командир взвода Соснин отдавал приказ Бардыбаеву:

— Все ясно? В боевую разведку отбери самых крепких.

Ага, значит, предстоит бой. А ведь он, Рашит, дал себе слово, что в первом же бою отомстит фашистам за смерть друга. Как раз подходящий случай.

Рашит обратился к Соснину:

— Товарищ старшина, разрешите мне пойти в разведку. Я должен отомстить... Самую трудную задачу возложите...

Почему Соснин так пристально смотрит на него? Неужели ему не понятны его, Рашита, чувства? Габдурахманов оборвал фразу.

Высокий, сильный Соснин положил свою крепкую руку на плечо Рашита и мягко сказал:

— Успокойтесь, Габдурахманов. Ты все еще кашляешь. Кашель, как знаешь, противопоказан ночной вылазке...

— Вы меня не поняли, товарищ старшина, вы не сомневайтесь! — почти прокричал Рашит.

Соснин, не убирая руки, продолжал:

— Дорогой товарищ, если чувство мести преобладает над солдатским долгом, это может ослепить человека.

Справедливые слова! Но ведь Рашит потерял своего лучшего друга. Разве это можно забыть?

Соснин коротко приказал Бардыбаеву:

— Габдурахманову дайте отдых. Он не пойдет в этот раз...

— Товарищ командир взвода!

—- Приказ есть приказ, — ответил за командира взвода сержант Бардыбаев.

Соснин ушел.

Что придумал командир взвода: «Дайте Габдурахманову отдых!»

Рашит бродил по селу. Он встречает знакомых ребят из второго взвода. Земляк Хаиров, старшина связистов, угостил его водкой. Но разве водка может успокоить сердце?

Он ложится спать. Ему не спится. Он начинает читать книгу, ту, что хранилась в вещевом мешке Саши. Не читается. Написать письмо в Уфу? Нет, у Рашита не поднимается рука написать в колонию...

Из вещевого мешка Матросова выпала бескозырка. Берег ее как память о море. Теперь порванная, вылинявшая бескозырка в руках Рашита.

«26 февраля 1943 года.

Про Сашу теперь расспрашивают все. Шлют письма. Один за другим приезжают корреспонденты. Всех их отсылает командир роты ко мне:

— Они были закадычными друзьями.

А то еще случается, что собирает «желторотых», только что прибывших с маршевой ротой и приказывает:

— Рассказывай!

А что мне рассказывать? По существу, нечего. Я ведь ни за что не стану говорить то, чего не было. Например, не был он из особой породы. Силачом или геркулесом. А все допытываются: не был ли Саша богатырского росту?

Вот я и думаю: чем он среди нас выделялся? Не любил, например, болтать. Слово из него порою не вытянешь. Разговорился лишь один раз и то перед Чернушками. Что правда, то правда.

Размышлять, между прочим, любил.

Я сижу и по крупицам вспоминаю: о чем в последнее время мы с ним беседовали?

Как-то он сидел и старательно начищал медные пуговицы. Я ему и говорю: «Не все ли равно с какой пуговицей идти в бой?» А он отвечает: «Не все равно!» Но не объяснил, почему не все равно. Может, бой для него казался каким-то торжественным событием?»