Читать «Оранжерейный цветок и девять растений страсти» онлайн - страница 2
Марго Бервин
Сначала мне казалось, что так оно и было, то есть абсолютно случайно, но сейчас-то я знаю больше. Сейчас я знаю, что это должно было случиться. А теперь, собственно, как все произошло.
Я только что переехала на Четырнадцатую авеню рядом с Юнион-сквер в маленькую, только что отремонтированную и, следовательно, абсолютно безликую квартиру-студию. Это была квадратная коробка с паркетным полом безо всяких архитектурных излишеств, с низким потолком и белыми крашеными стенами. Как раз то, что я искала. Ее новизна и безликость означали, что у нее нет никакой своей или моей собственной истории или памяти, сохранившейся на стенах или половицах. Никаких скандалов или утомительных, мучительных сцен безответной любви, отраженных и запечатленных в зеркале ванной. Как раз так я и хотела жить в тот момент.
Поразмыслив и решив, что немного зеленой листвы украсит квартиру (конечно, что-нибудь не громоздкое) и привнесет разнообразие в ее стерильную белизну, я отправилась к овощному рынку на Юнион-сквер за покупкой.
Мужчина за стойкой с растениями, казалось, пришел из моей прошлой жизни. У него были светлые волосы с еще более светлыми выцветшими прядями и красновато-коричневый загар от постоянного пребывания на улице. В потертой фланелевой рубашке и оббитых ботинках «Тимберленд», надетых для работы, а не для пижонства, он разительно отличался от наманикюренных, до отвращения ухоженных метросексуалов, фланирующих по рынку с плетеной корзинкой в одной руке и солнечными очками от Гуччи в другой. Этот мужчина был не похож на них. Грубоватый, невероятно сексуальный.
Он попросил меня описать мою квартиру, но не в плане размеров и квадратных метров площади или расположения плиты и холодильника, но в отношении количества света, температуры и влажности.
Я рассказала ему, что окна там от пола до потолка, что было по большей части правдой, хотя окна начинались скорее от батарей, чем от пола.
Я рассказала ему, что у меня окно выходит на юг, что редкость в Нью-Йорке, и в солнечную погоду в квартире жарко и светло весь день, даже зимой.
Я еще не жила там зимой и не знаю, почему я так сказала, но поняла, что это хорошо и для меня и для него, потому что он вдруг нырнул в гущу своих растений, погрузив голову в торчащие прямо вверх пурпурные листья, а затем, улыбаясь, появился вновь с длинной (чуть больше полуметра) связкой листьев в руках.
Я была разочарована.
— Что это?
— Райская птица, — произнес он, поднимая листья вверх и поворачивая горшок пальцами.
— Тропическое растение? — спросила я, застегивая молнию на холодном мартовском ветру и представляя себе неизбежную близкую кончину растения.
— С Гавайев, если быть точным. Strelitzia reginae (стре-лиция королевская). Из семейства банановых. Любит солнечный свет, но не прямые лучи, и чтоб земля подсохла между поливами. Ее трудно растить, и она редко зацветает в первые пять-шесть, иногда семь лет, в зависимости от условий. И еще требует любви, — добавил он, подмигнув мне.
Я расстегнула куртку.