Читать «Омут (авторский текст)» онлайн - страница 148

Я тонул, извиваясь в плотной, грязной воде и не мог нащупать ни поверхности, ни дна. Сопротивлялся до последнего, но рефлексы взяли свое. Со временем я перестал себя контролировать и сделал первый вдох, впуская в легкие воду. Затем еще один. И еще. Горела грудь, горел живот. Сознание покидало…

Спазм. Вода потоком полилась изо рта, не давая сделать вдох спасительного воздуха. Еще спазм. Хрустнуло сломанное ребро, я ощутил безумную боль. Глаза, казалось, сейчас вывалятся из орбит. Попробовал опереться на руки, но те меня совершенно не слушались. Еще спазм и новая порция извергающейся наружу грязной воды. Наконец долгожданный вдох и жуткая боль во всем теле.

Лишь окончательно прокашлявшись, заметил, как было холодно. Шел дождь вперемешку с крупными хлопьями снега. Меня трясло, и от этого рана болела еще сильнее. Я предпринял очередную одну попытку подняться. На этот раз получилось опереться на локоть. Огляделся. Сад. Полумрак. Не более чем в ста метрах от меня – двор. Я сразу его узнал. Собравшись с силами, очень медленно поднялся и, зажав рану ладонью, поплелся на ватных ногах к Гениному дому. Сильно кружилась голова. Жажда сводила с ума. Толкнув плечом калитку, ввалился во двор и, не удержавшись на ногах, тут же рухнул в грязь. Падая, зацепил висящее на заборе металлическое ведро, которое с сильным грохотом покатилось по двору. На веранде загорелся свет, и в проеме двери появилось испуганное лицо комбайнера. Уже понимая, что теряю сознание, я улыбнулся: «Как же я, должно быть, достал этого человека, если бы он только знал…»

Сквозь какую-то пелену тумана до меня доносилась завывающая серена. Скорая неслась на всех парах по давно не ремонтированной дороге, сильно подскакивала на многочисленных ямах и ухабах, доставляя тупую, ноющую боль. Я открыл глаза. На меня испуганно смотрел Гена, сидящий рядом и нервно грызущий ноготь на большом пальце. Заметив, что я пришел в сознание, он засуетился и позвал врача. Затем сочувственно улыбнулся, утвердительно качнул головой, прикрывая глаза, и тихо сказал:

– Ничего, Колюня, все будет пучком, ели-пали… – и положил свою тяжелую руку мне на голову.

С трудом разлепив засохшие губы, я шепотом спросил:

– Какой год?

– А? – не расслышав вопроса из-за сильной тряски, переспросил комбайнер и почти вплотную приблизил ухо к моему лицу.

– Год какой? – повторил я.

– А! Две тысячи девятый. Январь, – затем обращаясь то ли к врачу, то ли к водителю машины, громко спросил, – Какое сегодня число?

– Девятнадцатое, – ответил женский голос и затем уже раздраженно, – Не тревожьте пациента. Ему сейчас нельзя говорить.

– Девятнадцатое, – тихо повторил Гена, наклонившись надо мной, – Девятнадцатое января две тысячи девятого, – он захлопал глазами, ожидая от меня новых вопросов.

Но вопросов у меня больше не было. Январь девятого. Тот самый день, когда я решил изменить свое прошлое. Похоже, все встало на свои места. Навсегда.