Читать «Октав Панку-Яшь. Долго еще до вечера?» онлайн - страница 81

Приятели Большепал и Мизинпал отошли в сторонку и стали разговаривать о том, о сем, в общем, как приятели…

Из их разговора я вам передам только часть.

Большепал спросил:

— Ты почему ушел из дому?

А Мизинпал ответил:

— Надоело, как и тебе.

— Тебя тоже во рту держали?

— Нет, что ты! Меня постоянно совали в банку с вареньем. Чуть что, когда и не ожидаешь, раз! — в банку с вареньем. Бр-р-р! До чего неприятно!

— И что ты теперь собираешься делать?

— Как?! Ты не знаешь?

— Что не знаю?

— Ты газет не читаешь? Радио не слушаешь? Да ты, брат, на какой планете живешь?

Большепал пристыженно опустил голову.

А Мизинпал продолжал, укоризненно покачав головой:

— Как можно не знать?! Я думал, ты туда и идешь.

— Куда? — с любопытством вскинул голову Большепал.

— На конференцию!

— На конференцию?

— На конференцию горемычных пальцев. Пошли вместе! Там увидим, что делать. Пойдешь?

— Ты еще спрашиваешь?! Конечно, пойду!

И пошли.

А я следом.

Приятели, а за ними и я, подошли к дворцу посредине парка. Двери дворца открылись, и Большепал с Мизинпалом вошли.

Я тоже шагнул к дверям. Нажал на дверную ручку. Дведь была заперта. Я поступал. Мне открыли, и все, что я вам расскажу дальше…

…Открылось окошечко, и выглянул палец-вахтер. Он хмуро оглядел меня с головы до ног:

— Чего вам?

— Впустите меня!

— Приказано впускать только пальцы. Вы — палец? Что-то не похоже…

— В самом деле, — пробормотал я. — Это все говорят, что поделаешь? Измениться не в моих силах. А так, вы думаете, мне не идет?

— М-да… Как знать? — не очень убежденно протянул палец-вахтер.

Но я не дал ему опомниться и продолжал без умолку, как старая мельница, хотя, кажется, старые мельницы, скорее, плохо мелют, чем много говорят.

— Вы должны впустить меня! Вы не можете задержать меня! Я должен! Нельзя! Невозможно?! Я должен!

Палец-вахтер пропустил меня, лишь бы отвязаться.

Я спустился на несколько ступенек и очутился в большом зале, где стояли десятки стульев и на каждом стуле — малютки, похожие на Большепала и Мизинпала. Их я тоже заметил: они сидели в первом ряду. Я нашел свободное место в глубине зала и сел.

Вскоре за столом появился председатель конференции.

Он стал говорить и говорил, говорил очень долго, но я и на этот раз перескажу вам только самое интересное.

— Разрешите открыть конференцию горемычных пальцев, — сказал он. — Мы собрались здесь, всякие горемычные пальцы, которых держат во рту, пачкают чернилами, суют в банки с вареньем, не моют целыми днями… Я сам — горемычный палец, из тех пальцев, которыми пользуются, чтобы показывать кукиш, — ужасно некрасивый обычай, о котором, я не сомневаюсь, вы слышали. Мы собрались здесь, чтобы обсудить, посоветоваться и принять решение, как нам быть отныне и впредь… Кто желает взять слово?

Поднялся палец из середины зала. Я уже не помню, как он выглядел. Сначала он говорил о тяжкой доле сидящих в зале пальцев, а потом о себе.

— Моя жизнь, может, хуже всех. Мне стыдно сказать, но меня… Меня… Нет, мне стыдно…

Председатель подбодрил его:

— Говори все, что у тебя на душе. Мы в своем кругу. Что с тобой делают?