Читать «Одиночное повествование (сборник)» онлайн - страница 90
Федор Филиппович Конюхов
Небо усыпано звездами. Ребром ладони я стер пот с лица и продолжил грести. Туман начинает подниматься. Какая-то мутная пелена клубится там, где должно взойти солнце. С неба пропали звезды, а я не переставал грести. К утру ветер еще больше усилился.
Жизнь на берегу Азовского моря, в рыбацком селе Троицкое, где я провел все детство, внушила мне любовь к морю и сделала меня до некоторой степени фаталистом (кстати, все рыбаки Азовского моря – фаталисты). «Рыбак должен быть готов ко всему: и к полнейшему штилю, и к жестокому шторму», – так мне говорил отец. Он всю жизнь был рыбаком, а его отец – моряком. Он отмечал, что такая жизнь полна опасностей и тяжелого труда. От азовских рыбаков я научился терпеливости и выносливости.
На восточном горизонте посветлело, оповещая о приближении рассвета, а с ним и долгожданного тепла. Ветер начал заходить на юго-восток и задул в корму. В течении Гумбольдта, где мы находимся (я и моя лодка «Тургояк»), волны идут в разных направлениях, но мы постепенно приноровились к направлению ветра. Волны с рассветом вздымаются все выше и выше и обрушиваются вниз за кормой лодки, которая несется по переднему склону волны, пока на мгновение не останавливается. И в этот момент надо быстро и точно сделать несколько гребков, задать скорость, чтобы волна, догоняющая нас, не ударила в кормовой транец. Иначе лодку развернет бортом, и одна из волн может опрокинуть «Тургояк» и несколько раз перевернуть. В таком случае лодка может быть повреждена, весла могут поломаться или потеряться. Да и я получу травму.
Чтобы продолжать грести в таком режиме, у меня уже не хватает сил. Волны становятся все больше и больше, а океан словно покрыт снегом. Я не спал уже больше суток и поэтому решил выпустить плавучий якорь. Отвязав от него парашют (а это 6 квадратных метров), вытравил за корму только веревку диаметром 12 миллиметров и длиной 100 метров. Она своим трением о воду держит корму лодки и не дает ей стать лагом к волне и ветру, но скорость сохраняется. Весла можно убрать, закрепив их по-штормовому, и немного отдохнуть.
Прошедший день стал для меня самым тяжелым с начала плавания. Я был на веслах двадцать два с половиной часа при штормовом ветре. Труднее всего было не подымать весла, а все время напряженно следить за лодкой, чтобы она не стала бортом к волне. Шторм, к счастью, не очень сильный – 25–30 узлов.
Я отношусь к тем, кто добровольно ошибается и заблуждается, безрассудно хвалюсь физической силой, не уповая на волю Создателя. Здесь я борюсь не только с веслами, но и с самим собой, усмиряю свою плоть, которая порождает страсти. Иисус Христос сказал: «Все, что сделали вы людям, то сделали Мне». Вечно спешу и кажусь суетным; там, на земле, люди, не переставая, ругают меня. Я же никогда не исправлюсь и прошу Господа простить грехи мои, я изнурен ими и здесь, в океане. И если погибну, то куда денутся они?
