Читать «Одиночное повествование (сборник)» онлайн - страница 81
Федор Филиппович Конюхов
Если можете угрожать, то иным, а меня это нимало не трогает, потому что не подлежит описанию имущество того, кто ничего у себя не имеет. Изгнания не знаю, потому что не связан никаким местом. А если заберут мою творческую мастерскую, я перенесу эту потерю благодушно, потому что Бог, без всякого сомнения, распоряжается нашими делами лучше, нежели как предначертали бы мы сами.
Сын Николай, ты не можешь предвидеть будущего, ты можешь позволить ему быть. За свои долгие одинокие дни я много пересмотрел. Теперь я знаю, как воздействует на людей благодать. Я страдаю от неустойчивости своей натуры. Никто не должен знать, о чем я думаю, о чем переживаю, что говорю Господу долгими ночами, когда моя яхта плывет по океану.
Сын Николай! Никогда не перечисляй свои заслуги перед людьми, да и в душе своей. Преподобный Марк Фраческий за то, что перед смертью тешил свою душу исчислением своих трудов, был задержан в воздухе на один час. А это значит, что существовала опасность так пребывать и далее. Знайте врагов своих, берегитесь их, пресекайте их действия, но злобу на них не имейте.
Мои враги помогают в организации многочисленных моих экспедиций, враги обозначают мои возможности в совершении тех или иных походов. Они оберегают и формируют мои экспедиции. Да будет ведомо всем: необходимо иметь врагов, они делают тебя тобой и никем иным. С врагами надо соблюдать правила игры, не нарушая их новыми условиями. «А я говорю вам: любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящим вас и молитесь за обижающих вас и гонящих вас» (Мф. Гл. 5, ст. 44).
Я снова пребываю в сомнениях: как странно, я много молюсь, а обрести веру не могу. На моей яхте, как в церкви, безлюдно, слышны лишь звуки хора – это поют ванты ангельскую песню, псалмы Давида. Мне бесконечно жаль людей, которые не ходят в церковь, им не дано слышать это пение. А ведь мне не так много нужно – держать за руку сына Николая и смотреть в голубые глаза своей жены Ирины. Получается, что я поступаю жестоко, раз за разом оставляя их одних. Это терзает мою душу.
Предаваясь этим раздумьям, я опасаюсь также предательства со стороны моей памяти: не заставляет ли она меня дважды писать по рассеянности об одном и том же. Я не люблю себя перечитывать и никогда не копаюсь по доброй воле в том, что мною написано. Высказанные здесь мысли обыденны, они приходили мне в голову, может быть, много раз, и я боюсь, что уже останавливался на них. Моя память с годами потихоньку ухудшается. Быть может, Бог восстановит в прежнем виде то, что я расточил. Избавиться от этого я не могу иначе, как избавившись от себя самого. Впрочем, может быть, я не прав. По сравнению с другими людьми меня задевают или, правильнее сказать, затрагивают только немногие вещи.
В этом плавании Южный океан терзает меня жестокими штормами, он мучает, карает меня, сечет холодными ветрами, хочет повергнуть и погубить. Сотрясает меня видом близких айсбергов и повергает в смятение, обдирает кожу с ладоней при работе с замерзшими парусами. Ужасает меня приближающимися ураганами у мыса Горн. Обременяет тяготами работы бесконечной. Убивает меня одиночеством. Он суров, жесток, строг и грозен со мной.
