Читать «Одиннадцать тысяч палок или любовные похождения господаря» онлайн - страница 5

Моня, князь Вибеску. наследственный господарь»

           Князь запечатал письмо, написал второе — своему нотариусу, и котором просил ликвидировать все свое имущество и переслать вырученные деньги в Париж, как только станет известен его адрес.

Забрав с собой все свои деньги, около 50 000 франков, Моня отправился на вокзал. Оставив оба письма на почте, он отбыл на «Восточном экспрессе» в Париж.

Глава II.

—   Мадемуазель, я вас в общем-то не замечал, пока, обезумев от любви, не почувствовал, что мои детородные органы тянутся к вашей бесподобной красе, и оказалось, что я воспламенен сильнее, чем после

стакана ракии.

—   Враки!

—   Я приношу к вашим ногам свое состояние и свою любовь. Если мне случится залучить вас в постель, двадцать раз кряду докажу я нам свою страсть. Пусть накажут меня, если я лгу, одиннадцать тысяч весталок — или одиннадцать тысяч палок!

—   Ты жалок!

—   Мои чувства не лгут. Отнюдь не всем женщинам говорю я такое. Я не распутник.

—   Просто путник!

       Такая беседа проистекала на бульваре Мальшерб одним солнечным утром. Месяц май заставил природу возродиться, и парижские воробышки чирикали о любви на зазеленевших деревьях. Галантный князь Моня Вибеску заявлял о своих намерениях элегантно одетой симпатичной и стройной девушке, шедшей по направлению к Мадлен. Шагала она так быстро, что князь едва поспевал за ней. Вдруг она резко обернулась и расхохоталась.

—   Кончайте; у меня сейчас нет времени. Я иду повидать подругу на улицу Дюфо, но если вы готовы поддержать двух женщин, обуреваемых вожделением и любовью, если вы, наконец, мужчина, — по состоянию и способностям к сношениям, — ступайте со мною.

      Он обнял ее за гибкую талию и воскликнул:

— Я — румынский князь, наследственный господарь!

— А я, — сказала она, — Жопопия Залупи, мне девятнадцать лет, и я уже опустошила мошонки десятерых совершенно исключительных мужчин и мошны пятнадцати миллионеров.

        И с приятностью обсуждая различные ничтожные или же волнующие темы, князь и Жопопия проследовали на улицу Дюфо. В лифте они поднялись на второй этаж.

—   Князь Моня Вибеску... моя подруга Алексина Проглотье, — крайне степенно представила их друг другу Жопопия в роскошном будуаре, украшенном непристойными японскими гравюрами.

       Подруги поцеловались, нежно лаская друг друга языками. Обе они были высокого, но не чрезмерно, роста.

       Жопопия была брюнетка, ее серые глаза искрились лукавством, а левую щеку украшала снизу волосатая родинка. К ее матовой коже легко приливала кровь, она слегка морщила щеки и лоб, что свидетельствовало об ее озабоченности деньгами и любовью.

        Алексина же была блондинкой — того отливающего пеплом цвета, которого не увидишь нигде, кроме Парижа. Кожа ее казалась полупрозрачной. Эта красивая девушка предстала в своем очаровательном розовом дезабилье столь же изысканной и столь же шаловливой, как и лукавая маркиза позапрошлого века.

       Тут же завязалось знакомство, и Алексина, у которой однажды был любовник-румын, отправилась в спальню на поиски его фотографии. За ней последовали и князь с Жопопией. Они вдвоем набросились на хозяйку дома и со смехом ее раздели. Пеньюар упал, и Алексина осталась в одной батистовой рубашке, сквозь которую отчетливо виднелось ее обворожительное, пухленькое тело, испещренное в подходящих местах ямочками.