Читать «Один соверен другого Августа» онлайн - страница 30

Когда вернулись в лагерь, бронзовые статуэтки студентов суетились у костров. Парни собирали скудный урожай колючих дров, девушки гремели кастрюлями. В этих бытовых сценах слышалась увертюра будущих семейных симфоний. Студентки-скрипочки юлили между палатками, блестя точенными, лакированными корпусами. Высокочастотная женская партия солировала на фоне ухающих и вздыхающих латунью и медью тромбонов и валторн. К женским инструментам в этом оркестре следовало бы отнести и кастрюльные литавры, которые явно иногда увлекались своим металлическим звоном. Август, как бы влившись в общий оркестр, взялся за свою гитару и стал наигрывать в ожидании участниц своего ансамбля. Вскоре явилась Катерина:

– А где костер? Август, давай ты будешь заботиться о своем «гареме».

– У меня вдохновение, не видишь, я творю.

– Сейчас как сотворю тебе бурду на завтрак, тогда поймешь!

– Иногда хорошо быть просто одиноким.

Катя взглянула на него так многозначительно, что Август вдруг почувствовал себя женатым, и очень давно. Подходя к палатке, она, не оборачиваясь, неожиданно спросила без интереса:

– Что это вы там с Борькой ржали, как ненормальные, на склоне? Я видела, ты бегом к нему поднимался. А? Он что с камерой был?

– Ты представляешь, божественная, это был единственный раз за все время, что я его знаю, когда он был без камеры. Я потому и бросился к нему, нимфоподобная, что подумал, он сейчас сиганет с обрыва от горя. Забыть камеру! Забыть в такой момент, когда ты, плоскоживотая моя, была так содержательна в своей первозданности!

Катя, серьезно и внимательно выслушав дифирамб, проглотила его как ежедневную пилюлю позитива, которая ей уже была необходима по утрам. Цветастые эпитеты отвлекали ее внимание от суетливого мещанства и своим постоянством убеждали больше, чем невероятность или даже вероятность желаемой ситуации. Она ничего не ответила, а только пристально и томно взглянула Августу в глаза, будто ища в них еще один восклицательный знак, к тому же зная, что это важнее для него любой сладкоречивой мыльной банальности. Потому как умасленный женский взгляд подобен местной анестезии при пустом мужском желудке.

Август побухтел от удовольствия тромбоном, а потом бесстрашно поскакал в сторону редкой растительности, где его ждали родные сухие сучья с занозами наизготовку.

Возвращаясь, он встретил Грозу с Аликом. Те уже успели разжечь костер и теперь шатались по лагерю в поисках впечатлений. Алик подошел к Августу и, внимательно его оглядев, удивленно спросил:

– Э… вижу, вижу. Брат, скажи мне, положа руку на священную лямку рюкзака, ты что – попал?

Август ухмыльнулся, но промолчал.

– Да нет, кентюха. Ты попал. Ха! Сакартвело цамохта! С чем и поздравляю! Нет, что серьезно, все?

– Аликошвили, ты, во-первых, давай по-русски, во-вторых, что значит попал?

– А в-третьих?

– А в-третьих? Придем в Алушту. Пойдем за чебуреками. Там все и узнаешь, – подытожил Август, тыцнул дружески кулаком свободной руки Алика в бок и пошагал к палатке. Там Катюши уже ждали его, подбоченясь.