Читать «Ограниченные невозможности. Как жить в этом мире, если ты не такой, как все» онлайн - страница 61
Ирина Юрьевна Млодик
– Быстро, нам надо в больницу, я ничего не взяла от удушья. Там есть аппараты ИВЛ. Быстро! – скомандовала она ошалевшему Отродью.
Тот рванул домой, все остальные сгрудились на кухне. Корявая заплакала, прижимаясь к Каланче:
– Он умрет? Скажи, умрет?
– Ну что ты заладила: «умрет, умрет», – не удержавшись, раздраженно пробурчала девушка. – Ты видишь, Белая ему помогает, она сможет его спасти, она же врач.
– Я не врач! Давайте-ка на улицу, там больше воздуха. Я помогу тебе, Малыш, обязательно помогу. Сейчас доедем до больницы, там ИВЛ, помнишь, ты дышал в такую штучку, тебе помогало.
– Мы ничего плохого с ним не делали, просто смеялись, я жонглировал яблоками. Он смеялся и вдруг упал. – Толстый повернулся к Каланче, боясь, что она начнет его ругать. – Мы ведь ничего ему не повредили?
Каланча обняла мальчишку, потрепала по голове: что тут скажешь?
– Я с вами! – Гик стал забираться в резко притормозившего возле крыльца Жука. – Давайте положим его сюда, я помогу.
* * *
Дети сгрудились на крыльце. Корявая продолжала всхлипывать, Заика гладила ее по спине. Только через несколько минут вся замершая компания зашевелилась и вернулась в дом. Взрослые пошли в спальню, где Каланча села возле спящего Очкарика и потрогала его потный лоб. Хулиган маялся у двери.
– Чего с пацаном-то мелким, ты знаешь?
– Таким вот он уродился, с детства такой, и сердце у него с другой стороны.
Дети остались на кухне. Заика стала мыть оставшиеся после взрослых чашки, Псих сидел за столом, аккуратно складывал, шепча цифры, спички в спичечный коробок, Толстый подметал золу и опилки возле печки.
– Он умрет? – продолжала всхлипывать забравшаяся на стул с ногами Корявая, тут же прикрывая себе рот. Она запомнила, как не нравятся эти слова окружающим взрослым.
– Не умрет он, – твердо сказал Толстый. – Очкарика же нашего почти вылечили, он даже кашу с утра поел, значит, и Малыша вылечат.
– А вот моя мама, когда стала задыхаться, то через три недели умерла, хотя тогда все тоже говорили: «не переживай, она не умрет». Но она все равно умерла. И тогда тетя Лиза взяла меня к себе. Она все время говорила: «Господи, вот калека корявая! Научись уже нормально двигаться, не позорь меня!» А я всегда старалась, честно. Я очень хотела двигаться, как другие дети, как ты, Заика, например, или как ты, Толстый. Но я же просто не могу, меня руки не слушаются, да и ноги тоже. Это счастье, что я еще говорю нормально, я знаю ребят, которых даже язык не слушается.
– Это т-т-твоя тетя Л-л-лиза – калека, – злобно пробурчала Заика, гремя кружками.
– Это точно, – подхватил Толстый. – По мне, так вовсе не обязательно, чтобы все одинаково хорошо двигались и даже чтобы хорошо говорили, кому это мешает? Некоторые люди такие странные! Все время замечают, что у других «не так». Как будто самое главное, чтобы у всех было все «так» или чтобы те, кто отличается, помучились хорошенько от того, что они другие или чего-то не умеют. Как будто мы должны быть наказаны за то, что отличаемся. Разве это справедливо? Разве мы сделали что-то неправильно? А? Мы же просто такими родились и живем, как можем.